Необъяснимы звенья снов моих,
шипучесть звуков, целлофан оберток.
Мне надоело удаляться к мертвым
и утром просыпаться средь живых.
Мой темный угол, где ночник горит,
со мной иль без не выглядит убого.
Мне очень трудно говорить о Боге,
который обо мне не говорит.
Мне очень трудно подводить черту
под тем, что и меня не подводило.
Мерцает ярких звезд паникадило,
дорогу освещая, но не ту.
Еще чуть-чуть и кажется, что из
всех дыр, щелей и даже из матраца
вдруг выползет способность удивляться,
и я забуду где был верх, где низ.
Я времени не понял механизм
и к миру, где не стану я героем,
привык, как привыкают к геморрою.
Какой еще бывает героизм?
И я стою без нимба и без крыл.
Почти святой в своем смешном пороке.
Мне очень трудно говорить о Боге,
который жизнь наотмашь подарил.