"Динь! Динь! Динь! Звенят, галдят, скачут, летят... Тпру! Стой! Приехала она, сама Всечестная, пьяная, бесшабашная и разгульная госпожа румяная - всероссийская широкая, весёлая развесёлая Масленица!", - эмоционально позитивно писала газета "Голос Оренбурга в 1906 году. Целую неделю православные христиане, следуя древнему языческому обычаю, объедались блинами и всячески отрывались в предверие долгого и невесёлого поста.
Едва наступит день недели,
Храня обычай старины,
Мы рано все встаём с постели,
Чтоб есть горячие блины!
Поэтически выражался в начале прошлого столетия один оренбургский господин под гастрономическим впечатлением впечатлением от съеденных блинов. "Появился неизменный спутник Масленицы - жирный, румяный блин! И на уме, и на желудке у всех блины", - весело восклицал корреспондент одной из газет. Но похоже, кое-кому блины ударили не только в желудок, но и в голову. Потому как некоторые граждане видели в древнем языческом символе некую национальную идею. К примеру, журналист газеты "Голос Оренбурга", глядя на действительность сквозь стопку горячих румяных блинов и, капая слюной, рассуждал об объединяющей силе вкусного языческого символа: " Активно уничтожая блины, российский "обыватель" не отказывался от них и превратившись в "гражданина". На время всякая политика по боку: только один блин способен объединить все политические партии - и крайние, и умеренные... Застольная песня о блине сменяет пресловутую "Марсельезу". "Пролетарии всех стран" уничтожат несмертное количество блинных стопок".
Действительно, почему бы нашим политикам вновь не задуматься об объединяющей силе российского блина. Пожалуй, это по круче олимпийского огня будет. ведь известно, что самый короткий путь к сердцу электората лежит через его желудок.
"Русь издавна, начиная с великолепных палат боярских до убогой хибарки, готовит блины всевозможного вида. Блины пшеничные, крупчатые, молочные, скороспелые, манные, кислые, сладкие. Приправа к ним: икра свежая - осетровая, жериховая, сазанья, щучья; масло - чухонское, топлёное; яйца, снетки, сёмга, балык, сметана жирная и прочее", - живописал корреспондент "Голоса Оренбурга". Разумеется, россияне исторически использовали блины как первоклассную закуску. "богач запивает блин коньячком, шампанией игристой, ну а простачок-русачок, да беднячок разный "сивушку" - матушку пьёт". И здесь, спустя более века, практически ничего не изменилось.
А вот масленичные гулянья в прошлом отличались куда большим размахом. "Блиноедение обыкновенно завершалось целой языческой вакханалией. Улицы наполнились катающимися: шикарные "тройки", тысячные рысаки, "пары" и даже убогие клячи мчали взад и вперёд слонообразные фигуры купчих и их замоторелых благоверных. Слободские парни с их "матанями" под визгливый писк гармоник безолаберно сновали по "задним улицам". На Косушеной улице, по традиции, разворачивалось настоящее комедийное действо. На нескольких связанных санях, запряжённых тройкой лошадей, торжественно везли растрёпанную полупьяную бабу с чугуном горячих блинов. Баба олицетворяла то ли уходящую зиму, то ли саму масленицу. Этот странный символ окружали смешные и безобразные рожи. Вся компания кричала, вопила пьяными голосами:
Не играй, шельмец глазами,
Не окончится добром!
Угощай ка нас блинами,
Напои ка нас вином!
Но, постепенно невинные масленичные шалости всё больше приобретали нездоровый политический оттенок. Газета "Голос Оренбурга" рассказывала горожанам о комично-трагическом случае. На масленицу в буфет театра заявились два изрядно подвыпивших подростка и, подойдя нетвёрдой походкой к буфетчику, заявили, еле выговаривая слова: "Ну-ка, буфетчик, налей ка бедным пролетариям всех стран по рюмочке!" Присутствующие покатились со смеху, хотя весёлого в пьяной выходке потенциальных пролетариев было мало. Вот так масленичный пролетарский блин вышел комом.
В материале использованы документы Оренбургского областного архива, предоставленные Татьяной Судоргиной.