День, вспыхнув, гаснет; ночь длиннее века,
Мир в зимней мгле, как погребённый заживо,
И меркнет взгляд, уставший, человека.
Но что это? Звучит.., звучит адажио.
Звучит адажио и голос фортепиано
Поёт о грусти и несбывшейся мечте,
То возникает, будто образ из тумана,
То растворяется в безликой пустоте.
Звучит адажио как легкая улыбка,
Надеждой теплятся усталые глаза.
Лишь диссонансом к ним в оркестре плачет скрипка,
Смычок её - застывшая, скользящая, слеза.
Звучит адажио и в глубине органа
Рванулось, всхлипнуло и всё оборвалось,
И обнажилась кровоточащая рана,
Ведь не было того, что не сбылось.
Звучит адажио болезненно в ушах,
Сжимается израненное сердце.
И цепенящий ужас, и смертельный страх
Сквозит в мажорных и минорных герцах.
Звучит адажио, оркестр живёт, рыдая,
С ним вместе плачет не одна, а сотня скрипок.
И, кажется, весь мир уже страдает,
О, как раним, как слаб и как он хлипок.
Звучит адажио и сердце рвёт на части,
Уводит душу кто-то в небо откровенно.
И, понимаешь, какова цена несчастий,
Как скоротечна жизнь и как она бесценна.
Звучит адажио и, отзываясь болью,
Скорбит мелодия от горечи утрат,
Лишь си диез в аккорде с ре бемолью,
Взывает верить и дождаться до утра.
Звучит адажио и колокольным звоном
Стремится к вечности, зовёт к восходу дня.
Взывая к милости, с прощением, со стоном
Звучит адажио! Но уже нет меня.