Из мрамора для пирамиды Хефрена
Изваян в бессмертии лев-человек.
Шесеп-анх открылся приметой нетлена.
Прозвал его сфинксом неведомый грек.
Явленная мощь фараона и бога.
Прообраз правителя звёздных миров
Средь тысячелетий не стал недотрогой,
Там каждый пустяк оттоптаться готов.
Сахара швыряет песчаные бури,
Исламские шейхи долбят долотом.
Секут по глазам бонапартовы пули.
Гремит мамелюк раскалённым ядром.
Презрительно странен, грядущим владеет
разъеденный камень вне слёз и беды.
Хотя за морями, в Британском музее,
Зевакам представлен кусок бороды.
Теперь Абу'л Хол далеко не ужасен,
Бесследно исчез символ власти уррей,
Но возраст над тихой улыбкой не властен,
Умолкло намеренье в мареве дней.
Он - знак, указуя, не ставит в заслуги
Верховного разума славу и стать,
Чтобы без натуги санскритские юги
И соизмерения нам прочитать.
В Летополе (Кхем), в Гелиополе (Анну)
Увы, никогда не узнают про то,
Как грусть сторожащий глядит неустанно,
Минуту и вечность сгибая в ничто.
Кошачье изящество, профиль ленивый,
Ирония - мысль, откровение - взгляд
Сквозь времени ток и пространства разрывы
Предчувствиям не сомневаться велят.
Во вкрадчивой позе само береженье,
Сама горделивость - его голова.
Туда поворотом застыло движенье,
Где солнце восходит в созвездии льва.