I
Подходит вроде бы к концу сезон, -
Канавы выбиты, глаза и зубы нет.
Всё чаще эротичнее стал сон,
И «Вискас» лишь остался на обед.
Тоскуешь ты по дому, по жене,
Не видел долго ты отца и мать;
Крепись проходчик – ты ж не на войне,
Бери рюкзак и сопки штурмовать.
Пр:
План горит – геолог плачет
И не видит сладких снов.
Пожалей его канавщик –
Накопай ему «кубов».
Весь в разорванной рубашке,
Весь в поту, пыли, соплях…
Наливай-ка кружку бражки
За Бадран и Эгелях.
II
И кто-то скажет: «Жизнь в тайге – пустяк",
Что мы здесь только лишь «баклуши» бьём.
Ты знаешь сам, что всё это не так,
Тем более, что всё это - враньё.
Домой приедешь, бросишься к жене,
Обнимешь с нежностью и трепетом её,
И будешь ты любить её втройне -
Вот это, братец, точно не враньё!
Пр.
III
Закончится когда-нибудь сезон,
Приедет долгожданный вездеход.
Забудешь это всё, как страшный сон,
Возьмёшь рюкзак и в Хандыгу вперёд!
Но будешь ещё долго вспоминать,
Подскакивая ночью без трусов,
По доброму, природу – нашу мать,
По «матери», геологов–отцов.
Пр.
2001 г.