Художник Озад Хабибуллин.
Тема Востока, хрестоматийно воплощенная в работах Мартироса Сарьяна, Павла Кузнецова, Кузьмы Петова-Водкина, Зинаиды Серебряковой, Александра Волкова, Чингиза Ахмарова - нашла свое особое продолжение в творчестве Озада Хабибуллина.
Но начнем с начала. Школа монументального искусства Узбекистана создана русскими художниками для восстановления Ташкента после землетрясения 1966 года. В основе этой школы лежат два фактора: традиции архитектуры и изобразительного искусства Средней Азии и ближнего Востока, для которого характерна декоративность, орнаментальность, утонченность колорита, идущая от средневековой росписи и книжной миниатюры с ее кропотливой техникой. И - традиции советской монументалистики, по своей мощи и образной наполненности способной поспорить с сильнейшими представителями европейского авангарда (с тем же Ле Корбюзье), или с нарочито неотесанной латиноамериканской школой монументализма (Д. Ривера, Д. Сикейрос, Х. Ороско и другие). Советское искусство базировалось на академическом рисунке, уходящем корнями в реализм эпохи Возрождения и античности. Отсюда мастерство рисовальщика и колориста Озада Хабибуллина, как приемника отечественного искусства.
Творческий путь Озада Хабибуллина требует отдельной монографии. Я лишь обозначу его основные вехи. Художник родился в 1949 году в Гиждуване. Окончил Ташкентский театрально-художественный институт им. А. Н. Островского в 1973 году (мастерская монументально-декоративного искусства). Его педагогом был народный художник Узбекской ССР Чингиз Ахмаров - ученик Грабаря, продолжатель традиций академической школы Суриковского института. В студенческие годы Озаду Хабибуллину довелось проходить творческую практику под руководством известнейшего исследователя древнерусской живописи, одного из ведущих специалистов в области изучения монументальной живописи, Николая Владимировича Гусева, делавшего реконструкции фресок Ферапонтова монастыря, принадлежащие Дионисию. Гусев дал талантливому студенту навыки почти утраченной техники aффреско — живописи по сырой штукатурке, известной еще со времен античности, - техники, в которой работали и древнерусские мастера храмовой росписи.
Особое место в жизни Озада Хабибуллина занимает личность скульптора, художника, философа Ерванда Кочара – работавшего бок о бок с Пикассо в Париже. Именно Ерванд Кочар разработал уникальный «холодный» метод живописи восковыми красками, в которой сделано большинство работ Озада Хабибуллина. Знакомство с Кочаром, произошедшее в 1974 году, является для Озада тем путеводным створом, по которому он до ныне сверяет свой путь. В течение наших бесед художник постоянно обращается к личности своего гуру, цитируя его высказывания: «Изображай не танцовщицу, изображай танец», «Ценность картины не в том, что написано, а в том, чего на полотне нет, в том, что осталось за ним». «Произведение искусства есть загадка. Если у тебя нет легенды - создай ее».
В 1984 году Озад Хабибуллин удостоен премии Союза художников СССР «Лучшая работа года в скульптуре» за горельеф из шамота «Айбек» для одноименной станции метро в Ташкенте. В 2004 году получил звание Народный художник Узбекистана за заслуги перед республикой.
Диапазон его творческих возможностей поражает: монументальная роспись и мозаика, скульптура, художественный металл, станковая живопись, портрет, графика, дизайн интерьерных объектов… Византийская мозаика, фреска и стенная роспись; практические научно-экспериментальные разработки долговечных и устойчивых к агрессивной среде пигментов термо-фосфатной живописи, воско-энкаустика, живопись по металлокерамике и мозаика по рельефу… Дух экспериментаторства толкает Хабибуллина пробовать новые методы в таких областях, как реставрация памятников древней архитектуры в Бухаре, Навои, Самарканде, Ташкенте. Консультируя реставраторов в качестве председателя экспертной комиссии, он предложил облицовывать купола не глиняными изразцами, а фарфоровыми модулями, покрытыми глазурью. Под его руководством был проведен ряд экспериментов по обжигу черепков, прежде чем был найден звонкий бирюзовый тон глазури, составивший древнюю славу Шираза и Аль-Бухари.
В целом на счету художника 65 государственных объектов, не считая частных проектов, которые могут сделать честь любой галерее. К его главным достижениям относятся: две станции Ташкентского метрополитена – писателя Айбека (1982) и генерала Сабира Рахимова (1978); интерьер Консерватории в Ташкенте – роспись «Виды искусств», опоясывающая стены атриума и два керамических рельефа, венчающих противоположные стены атриума Консерватории - "Муза" и "Солнечная Соната"(глазурная роспись). Галерея портретов «Великие ученые античности, Востока и Запада» для интерьера здания Академии наук (Ташкент). Оформление фасада ивестибюля Дворца Юности в Миасе, включающее 600 квадратных метров сложного композиционного ряда, объединенного темами четырех стихий, и роспись на тему сказа Бажова «Хозяйка медной горы». Работа была выполнена в новаторской технике термофосфатной живописи. Фреска «Живая планета» - для пресс-центра Узбекистана и роспись вестибюля Ташкентского Дворца НКЦ - «Эпоха Амира Тимура» и «Великий Шелковый Путь», выполненные в технике энкаустики. Горельефы библиотеки им. Б. Ельцина в здании бывшего Синода в Санкт-Петербурге, отмеченные президентом Медведевым. Оформление центрального плафона в Казанском театре драмы и комедии им. К. Тинчурина. Ему принадлежит реконструкция интерьера и четырехъярусного иконостаса храма «Всех скорбящих Радосте» на острове-граде Свияжске близ Казани, восстановленные художником по единственной сохранившейся фотографии; а так же большая, выполненная в бронзе икона «Иоанн Креститель» для главных врат монастырского комплекса Свияжска.
Палитру технических возможностей художника дополняет фреска в приемном зале одного из предпринимателей Ташкента, выполненная в редкой технике альфрейной живописи методом холодной энкаустики (2000 год). Это фрагмент фриза «Гигантомахии» (Пергамский алтарь) - бюсты Алкионея и Афродиты, и головы коней с фриза Галикарнасского мавзолея, которые художник чередует с фигурами путти из Сикстинской капеллы Микеланджело. Соединение Античности и эпохи Высокого Возрождения в интерпретации Хабибуллина выглядит на редкость естественно и даже аутентично, что говорит о его мастерстве рисовальщика, которому по плечу самые сложные задачи. В другой его монументальной композиции - «Соколиная охота» (Казахстан) – современный иллюзорный реализм соединяется со стилистикой живописи средневекового Китая, с монохромными пейзажами персидской миниатюры, а сам сюжет восходит к древнейшим сценам охоты Шумера и Египта, что в целом дает любопытное сочетание стилей.
Несколько лет жизни художник отдал экспериментам со свойствами термофосфатных огнеупорных красок, которые обладают исключительными антикоррозийными качествами и долговечностью. Собственно, это открытие художника Олега Борисовича Павлова, правнука А. К. Саврасова, было целой страницей в отечественной науке. Гигантский потенциал этого изобретения оказался недооценен и почти не имел продолжения. А ведь пигменты термофосфатной живописи несопоставимо дешевы по сравнению с той же смальтой - и не уступают ей по долговечности и стойкости. Именно сейчас, когда применение монументального искусства во всем мире переосмысляется и претерпевает гигантские метаморфозы, термофосфатная живопись могла бы произвести революцию в технологии монументального искусства, в градостроении и в промышленности.
В 2005 году Озад Хабибуллин возглавил работы по оформлению двух станций метро в Казани: Кремлевской и станции Габдуллы Тукая. Одной из главных сложностей задачи были невероятно короткие сроки сдачи объекта: 700 квадратных метров мозаики – в три месяца. Кроме практического исполнения нужно было объединить в пространстве уже утвержденные руководством композиции по эскизам художников Нияза Хазияхметова, Рушана Шамсутдинова, Баки Урманче, и других художников. Это в известной мере связывало Хабибуллина, ограничивая его до роли исполнителя. А главной сложностью был материал: технология выполнения византийской мозаики является кропотливым и тонким процессом, требующим знания и опыта (не говоря о владении колористическим строем и монументальном видении пространства и композиции). В итоге мозаикам станции Тукая не достает цельности и сомасштабности. Однако на тот момент в Казани не было мастеров, способных технически справится с задачей такой сложности в такие сроки. От данного проекта отказались и московские, и петербургские, и киевские художники. А итальянские мастера просто объявили задачу невыполнимой: ее объем требовал, по крайней мере, полутора-двух лет работы. Заслугой Озада Хабибуллина является то, что он смог стратегически точно организовать и осуществить этот процесс, превратив его в ряд поэтапных задач и в кратчайшие сроки обучив технике византийской мозаики две бригады: из 52 мастеров-ремесленников из Узбекистана и 25 художников из Татарии и Башкирии (это Георгий Иванов, Рифкат Вахитов, Рустем Габбасов, и другие).
- Мы одновременно делали 7 мозаичных рельефов, на 7 столах, и каждая такая партия занимала 4 дня. Только это и позволило нам уложиться в сроки. Одни художники работали над орнаментом, другие – над фоном, третьи - выполняли силуэты или отдельные детали композиции. Лица и руки делал сам. Ну, и постоянно курировал весь процесс. Отдельные эскизы пришлось доработать и объединить в единый замысел декором. Много проблем было со сводами станций метро. Турецкие рабочие-штукатуры допустили ряд нарушений в технологии сферической поверхности потолка. Пришлось надавить на строителей, чтобы свод был сбит и оштукатурен заново.
Художник рассказал, как опытный фрагмент мозаики, выполненный на таком участке свода, обрушился вместе со штукатуркой. Турки, однако, уверяли, что «все в порядке». А если бы такой «золотой дождь» накрыл пассажиров? Квадратный метр смальты весит от 14 до 30 кг. Вместе со штукатуркой этот вес увеличивается вдвое. Принимая во внимание перегрузки, вибрацию перекрытий, движение грунтов, подземные воды, безответственность турецких строителей поразительна.
...Вообще смальта - это отдельная история в жизни мастера. Озад начал осваивать этот материал еще в 1972 году, студентом, на практике в Питере.
- Мы работали в подвале Исакиевского собора. Мне достался "Портрет старика" кисти Рембрандта, который я выкладывал в мозаичном фрагменте, размером 25 на 25 см. Годом позднее делал эскиз под смальту для музея Ленина в Ташкенте. В Гиждуване - городе, в котором родился, создал мозаичное панно на рельефе, размером 9 на 12 м. В мозаике сделан и рельеф для станции метро генерала Сабирова.
Отдельная страница - станковые композиции Озада Хабибуллина. В них - его философия, его послание миру.
Художественный язык Озада сложен, основан на метафоре, что сближает его с поэзией. «Прочтение» его картин требует владения историческим, философским, мистическим контекстом. Его полотна – это своего рода зашифрованные притчи-загадки, религиозно-этические послания, развивающие ментальные идеи через зримые образы. Многослойно-символические «Соты. Параллельный мир», «Мост чести», «Путь тантры», «Место покоя», «Пульсирующая планета» - о подлинном смысле своих произведений художник может говорить бесконечно. Направление, в котором работает Хабибуллин, можно назвать сюрреалистическим символизмом, а его картины продолжают поиски таких духовидцев и визионеров в живописи, как Го Си, Уильям Блейк, Николай Рерих, Михаил Врубель, Мераб Абрамишвилли.
Выражением философского кредо художника мне видится его полотно «Реставрация», построенное на противоборстве и взаимодействии простоты и сложности, многообразия и Пустоты, как символа великого Неописуемого, из которого, по даосизму, происходит все сущее. Дробление на осколки композиции в левой части полотна динамично стремится через обретение цельной формы к чистоте беспредметности в правой верхней части композиции. «Реставрация» - это образ цивилизации, образ многообразия ее культур, из творческих стихий которых выплавляется лаконичное совершенство искусства, стремящееся к прорыву в молчание вечности.
На фото: эскиз «День и Ночь», фрагмент панно.