« Когда же Бог, избравший меня от утробы матери
моей и призвавший благодатью Своею,
благоволил открыть во мне Сына Своего,
чтобы я благовествовал Его язычникам…» (Гал.1:15,16).
Молодой парнишка, такой же как и все,
В обычной рос (как многие) семье.
Не избалован был деньгами,
Не обделён друзьями и врагами.
И жизнь того юнца была не сахар,
Хватало в ней (чтоб не солгать ) всего,
Но сердце было добрым у него.
Но алкоголь, как бич хлестал по всем местам.
Ведь дьявол так хотел, он так мечтал,
Чтобы сердечко юноша ему отдал.
Ведь сатана прекрасно понимал,
Что может вырасти с того юнца
И продолжал нападки до конца.
Но силы явно не равны:
Ненасытимость духов тьмы
Рассеять может Божий свет,
А в нём таких познаний нет.
Но жив Господь! Он избирает
Людей,
Ещё от чрева матерей!
И потому не допускает
И поводок не отпускает,
И враг на привязи как пёс.
Что было бы, подумай, человек?!
Сколь длился бы твой век,
Коль сатана был спущен с поводка?
Блуд, алкоголь и анаша:
За жизнь твою кто дал бы пол гроша?!
Бог есть сама премудрость.
Есть вещи, что Он допускает.
И то, что делает, Он точно знает.
Он каждому даёт предназначенье:
Чтоб в жизни исполняли волю лишь Его,
И не насилует, не принуждает никого,
Давая выбор: жизнь иль смерть,
Проклятье иль благословенье.
Есть у Него своё виденье.
Хранит Он всякого до той черты,
Переступив которую, свободен будешь ты.
Он даст тебе познать Себя,
И ты решишь: важней что для тебя.
Идти за Ним, служа Ему,
Иль оставаться в темноте,
В том случае,( поверь), конец придёт тебе.
Так вот – тот юноша (ещё не знавши Бога),
Всё продолжал пить, воровать, гулять,
Его ни раз в милицию сдавала
Измученная горем мать.
А он никак не мог понять,
И сердце ныло и стонало.
Там глубоко в душе
Оно одно всё понимало.
И он кричал: «Как больно мне»!
Не знал где выход, где та дверь,
Бывали ночи – выл как зверь.
Но где взять сил, с собой что сделать,
Чтоб больше в жизни зла не делать?
Но начинался новый день:
И безысходность, вопль и стон,
Как на заклание ведом.
Лишь бы не слышать эти мысли,
Которых рой вновь начал виться,
Но средство есть – вина напиться!
Чтоб отдохнула голова,
Как хочет отдыха она…
Ложь сатаны посеяна удачно.
Стакан, бутылка – хорошо,
Теперь не нужно ничего.
Наполнив бесами себя,
Идёт куда глядят глаза.
Не помня даже, как случилось,
(Он очень пьяным был тогда),
Очухался, очнулся и вот она – тюрьма.
Срок тянется, пусть небольшой,
Есть время здраво оценить,
Подумать, как же дальше жить.
Но жизнь в тюрьме берёт своё,
Теперь другое у него,
Романтика совсем иная,
По сердцу жизнь ему блатная.
Чтоб мужика не дать в обиду,
Чтоб сытым был мужик всегда,
Чтоб беспределу ход не дать,
За это надо пострадать.
Но всё кончается когда-то,
Пришёл и срок его к концу
И вот он вышел на свободу,
Вернулся к маме и отцу.
Прошёл (не знаю) может месяц,
А может даже целых три,
В итоге всё вернулось на «круги свои».
Тюрьма, насколько знаю я,
Не исправляла никогда.
Всё было как и прежде-
Гулянки, алкоголь, девчонки,
И дьявол продолжал творить свои разборки.
Бытует мнение в людской среде:
Бог всемогущ, всегда, везде.
Пусть это удивит, но это ложь.
Коль не захочет человек
На Божию тропу сам встать,
Не станет Бог силком его туда толкать.
Он даст подсказку, поставит указатель
И с болью будет наблюдать
Каков же будет показатель.
Так было и в тот раз,
Бог выход показал ему
И женщину послал к нему,
Чтоб рассказала о Христе.
Как умирал Он на кресте,
О том, как любит его Бог,
О том, как Он его хранил,
Когда в тюрьме был, когда пил.
Как он тогда воспринял это?
Нет у меня на то ответа.
Он просто сделал то, что ей пообещал,
Исполнил потому, что слово дал.
Уехал в христианский центр.
Его тюремное мышленье
Не встретило там должного общения.
Давило так, что помышлял лишь об одном:
«Вот половину бы из вас со мной в тюрьму,
То каждый бы кричал - домой хочу».
А здесь условия совсем другие,
И люди друг за другом лишь следили,
Не благодарными, но сытыми ходили.
А он пройдя чрез лагерный режим,
Привыкший к голоду, привыкший выживать,
Баланда, изолятор, лай собак.
Смириться с виденным в ребцентре
Он не мог никак.
И вот настал тот переломный час,
Откуда взялась водка,
Не вспомнит он сейчас.
А помнит лишь «разбор полётов»
И осознание – всё, крах!
К тому же трое были в синяках.
«Да,- подумал он тогда-
Не смог сдержать себя».
И начался расспрос: зачем, за что, откуда?
Молчание хранили все,
Тогда он встал, сказав, что это всё на мне.
«Я бил, всех напоил и водку я принёс,
Решайте, как со мною поступить,
Но говорю, что бил таких и буду бить».
Решенье было однозначно:
«Раз ты у нас такой герой,
Сегодня же езжай домой».
Вот дом, родные стены,
Давила боль, он к ней привык,
Но духом не упал, не сник.
Внутри него боролись два
Непримиримые врага.
Посеянное Божье семя,
Оно кричало: «Брат, держись,
И словом Бога укрепись.
Не дай врагу тебя сломить.
Ты должен победить и жить»!
Другое семя сатаны ему твердило:
«Смотри, что значит эта жизнь,
Кто сможет тут понять тебя?
Живи дружище для себя»!
Своими силами не смог бы это превозмочь,
Но с Божьей помощью осознавал,
Что должен я другим помочь,
Как в лагере упавшим помогал,
И не хотелося возврата к прежней жизни.
« Я должен не валяться, а стоять».
Так стал он церковь посещать.
Водительство Святого Духа
Без пользы не бывает никогда,
Но это непонятным было всё тогда.
Бог потихоньку вел его к призванью,
К тому, что приготовил для него,
Но ждали впереди и испытанья,
Ведь невозможно было без того.
Народ Израиля был сорок лет в пустыне,
Но кто из них обещанную землю посетил?
Бог вывел их из рабства,
Однако же в пустыне погубил
За ропот, блуд, за вожделенье плоти,
Не хочет Бог детей таких иметь,
Как же хотел, но всё-таки не смог Он
Своею милостью, любовью их согреть.
Вошли в обещанную землю люди
Лишь, те в ком дух был обновлён,
Наследие такое желает видеть Он.
И так же здесь, тот самый случай,
Бог укрепил его, согрел,
Но не достаточно того, чтоб просто видеть,
Господь хотел, чтоб он «прозрел».
И по себе стал замечать, в чём изменился:
Мат и жаргон рассеялись как дым.
Проблемой было то (о Боже!),
А что в замен оставить им?
Он излагать всё мог лишь на жаргоне,
Для связи слов вставляя мат,
Теперь то как? Вот – «тоси – боси»,
Всё замещают во сто крат.
Смешил он этим очень многих,
Но не смеялся только Бог,
Лишь Он один знал, как исправить,
И только Он ему помог.
Он сделал так, чтоб повстречались
Две одинокие судьбы,
И полюбив, соединились,
Однажды в целое они.
Скажу вам честно, сил немало
Супруга вложила в него.
Она и вслух ему читала,
Борясь за мужа своего.
За ним ходила дни и ночи,
Когда друзья его влекли.
«Друзьям» ведь всё равно, не понимают,
Что тянут в ад его они.
Бог, видя её слезы и страданья,
Решил однажды это прекратить,
Чтоб не случилось с ним чего-то хуже,
Пришлось ему опять в тюрьме побыть.
И вот она родимая, ну здравствуй,
Давно здесь не было меня.
И позже понимать он начал,
Что сделал так Господь, его любя.
Он слышал, что друзей его судили,
Скажу вам, не на малые срока,
И если бы ни милость Божья,
То был бы с ними он судим тогда.
Но всё равно, неволя, есть неволя,
Томленье духа, пустота,
Но тяжкой гирею лежала
Перед женой, перед детьми вина.
Как было тяжело и всё непросто,
Но не смотря на это надо:-
Быть человеком, а не влиться в стадо.
Характер и порядочность его,
Добились очень быстро своего.
Есть много мыслящих вот так:
«В тюрьме быть надо зверем самому,
И не давать пощады никому».
Всё это ложь и понял он давно,
Что этим не добиться ничего.
Он просто был самим собой:
От ненависти был далёк,
Порядочность и честность есть его «конёк».
Не выставлял он это на показ,
Не нужно было, ни к чему,
И без того всё было видно,
Тянулись мужики к нему.
И он всегда их защищал.
Бывали случаи когда
Униженных, последних самых,
Он забивать не позволял.
Господь был с ним уже тогда,
И сделал так всё для него,
Чтоб не было нужды ни в чём,
Бог Сам заботился о нём.
Как Илии пророку
Ворон в клюве пищу приносил,
И так же он имел буквально всё,
И ничего, ни у кого сам не просил.
Блатные приходили за советом, для беседы,
В его проходе, где он спал,
Ни сквернословить, ни курить не позволял.
Жил сектор и промзона – ведомство его,
И не было проблем там у него.
А мужики довольны всем,
Когда освобождался, говорили:
«Ты возвращайся, не оставляй нас насовсем».
И вот она свобода, дети и любимая жена,
Смотря в её глаза, он говорил внутри себя:
«Счастливой сделаю тебя»!
Жизнь на свободе вам скажу – не сахар,
Но как прекрасно с Богом жить,
А это значит – возлюбить!
Когда ты Бога любишь, прям «сохнешь» по Нему,
То никогда не будешь зла делать никому.
Бог поднимает тех людей, кто верен до конца,
Он испытает и проверит и старца и юнца.
Людей ему доверить, Бог смог лишь испытав.
И после этого спокоен,
Уверен, сын Его достоин,
Принять и вывести во свет,
Из тьмы, в которой был он сам,
Взор гибнущих направить к Небесам.
Они с женой исправно служат Богу,
Показывают Путь, выводят на дорогу,
И держат за руку пока своих «младенцев»,
Покуда не научатся ходить,
Порой приходится кого-то и «на руках носить».
Да, вот такой бывает жизнь,
Имея четверых детей своих
И наставляя на путь Божий их,
Имеют и детей духовных,
С неменьшим попечением
Заботятся о них.
Бог говорит,
Что если ты заботишься о Божьем,
То Он печётся о твоём,
Нет на земле горы,
Которую мы с Богом не свернём!