Мне, старому, приходится вспоминать о них, что я и делаю с удовольствием.
Я уважаю этих птиц. Они умные. Брехня то, что за них говорят, типа, что они проводят на кладбище. Никакая ворона дальше своего шестка не улетит,
Уж я то их знаю, я охотник. У них бывает: когда своих ребятишек учат жить и летать, когда учат их выживать... А мы что, не такие? Такие же, только хуже.
Я, общаясь с внешним миром, решил их проверить, как отреагируют на внезапную беду, которая может настигнуть их племя. Плохо то, что я был в зелёнке, но сделал всё, что смог. Я стал огромной подбитой вороной, стал кричать по вороньему: помогите, спасите... Кто-нибудь бы видел, как они слетелись со всех сторон спасать меня, я то знаю, что они могут. Я был настолько счастлив, что люблю их и понимаю, что забыл про себя, я стал вороной. Я их обидел, они не поняли меня, хотя и кружились над головой... Когда буду их рисовать, попрошу у них прощения. У людей - не буду никогда.
Прощайте, ворона.
Может завтра встретимся.
Я не очень люблю людей,
Дожидаюсь весну.
Может там что-то вспенится.
Я буду мяукать котом за окном.
Соседи вызовут ментовку.
Конечно каркать буду.
Любаня огреет меня не кнутом - сковородкой.
Я буду счастлив и всё забуду.