Скользила ночь по черепичным крышам,
поймав ветра в железные тиски,
и воздух был душисто-обездвижен,
а тишина давила на виски.
И вышел я на беспредел асфальта
под жёлтое свеченье фонарей,
где мотыльки своё крутили сальто,
и вниз стекала света акварель.
А вот твои темнеющие окна,
ни люстры, ни свечи - защита штор,
задвинутых так безнадёжно плотно,
как наш с тобой последний разговор.
Июньской ночью - светлой и короткой,
совсем, как наша первая любовь,
заслон из плотной паутины соткан.
И не пробьёт строка моих стихов
ни тишины на черепичных крышах,
ни тайны безразличья твоего:
и остаюсь я в безнадёжно бывших,
моё загадочное божество.