С конца девятнадцатого века,
Золотого века русской литературы,
Не родилось, наверное, ни одного творческого человека,
Не познавшего тяжести всей партийной номенклатуры -
Принципа замалчивания правды и истин;
Примечательно, к слову, и утонченной мысли.
Ведь под страхом, в тисках за жизнь беспокойства,
Размежевания оберток и голой, правдивой истины
Тяжело, право, выводить картины мироустройства,
Тяжело вообще трудиться мысленно.
Огромный почет и уважение потому вызывают
Солженицын, Пастернак и Розанов.
Было много других, не менее правдивых и смелых,
Способных за правду стоять до самой, наверное, смерти,
Которые ни на час не потеряли в истину веру,
Другим, то и дело, советуя: " верьте".
Впрочем, их было, не так уж и много,
Которые хотя бы помнили одну заповедь Бога.
Нынешнее время, вроде, гораздо проще.
За вольную мысль, даже гадкую, пошлую, никто не гонит.
От этого, видимо, творчество стало тощим
Не в смысле оформления, а по части смысла, мысли, ироний,
По части наполненности ювелирной огранкой.
Пишут красиво, но пишут о пошлом, о мерзком, о гадком.
Стараясь тем самым как бы продемонстрировать,
Что поэту, писателю, вообще, творческой и известной личности
Избалованным обществом все простительно,
Потому и нагромождаются один за другим пласты крайней циничности.
И литературное творчество, в частности,
Превращается безвозвратно в служанку безнравственности.
И вместо того, чтобы как было заведено ранее,
В девятнадцатом, в частности, и в двадцатом веке,
Когда писатели заставляли сострадать, чувствовать, словом ранили.
Искусство сводится исключительно к зарабатыванию копейки.
Причем легкому и бездумному, пошлому,
А потому люд читающий тянется к произведениям прошлого.