Помнится, дело было в конце апреля.
Я устал от дешёвых народных волнений,
От указаний, что сыпались мне на голову
И зудели в костях, оставляя их полыми.
Я устал. Знаете, надо было расслабиться,
Забить врата в область профанной памяти,
Скрыться где-нибудь в ветхой лачуге
И удариться в творчества беглые фуги.
Холодные думы сливались в свою симфонию,
А я по привычке устроил за ними погоню:
Взял в руку кисть... Но не тут-то было.
Госпожа Неуверенность веки мои закрыла.
Я вспомнил непрошенные оценки зрителей,
Как мусор хранимые в тихой моей обители,
Их слова и смешки, осуждение, едкие споры.
Ты, говорят, художник такой непутёвый;
В чем же смысл твоих творений бешеных;
Зачем красок столько в картине смешано;
Для чего, ирод, портишь ты наше зрение;
Ты простой лжетворец и отнюдь не гений.
Бросив кисть, я нанёс себе ран колото-резаных,
Мнимых, конечно, но сильных и очень болезненных.
Перспективы исчезли, а пальцы коснулись клавиш.
"Ну и что интересного ты мне теперь сыграешь?" -
Господина Сомнения голос знакомый услышал
И мгновенно десницы стужею обездвижил.
Мне говорили, кажется, что мелодия несуразна;
Что задумка плоха и я музыкант безобразный;
Затыкали уши, выражая крайнее недовольство,
Да просили покончить с этим, пока не поздно.
Я мысленно сжёг свой пакостный синтезатор
И очистку эскизов провел, словно ассенизатор.
В гиблом отчаянии и полуапатии пребывая,
Я ушёл на кухню, заварил крепкого чаю,
И вдруг, представляете, меня осенило!
Вдохновение гнало вперед страшной силой.
Уже достал тетрадь и написал первую строчку,
Как брюзга Колебание стихов прервала цепочку,
Заломила мне руки, веревками их связала
Мертвым узлом. Мертвым, как белое покрывало...
Пронзали видения, докрасна накаленные,
Сознание, пока лежал я в творческой коме.
"Мы не понимаем твои аллегории! Пиши яснее.
Ты не достигнешь уровня Пушкина и Есенина,
Не сможешь трагичней быть, чем Ахматова.
Слушай нас, внимай, мы ведь твои кураторы".
И я слушал, слушал позорно их поругания,
Унижался, обнажался для них, пираний...
Уж не вспомню, долго ли продолжалось всё это,
Сколько раз за окном скрывалась полоска света.
Не помню и миг лучезарного пробуждения,
Но я очнулся с победой, а не с поражением.
Сердечный импульс будто нутро успокоил,
Утешил немного, вымыл святой водою
Да сказал: "Ангел мой, где это только видано,
Чтобы автор себя самого так гнобил, не миловал?
Пойми же, все твои страхи - пустые домыслы,
Ложные выводы, сплетни - тобою созданы.
Будь спокоен, живи искусства росою утренней
И помни:
В жизни нет критика опаснее внутреннего".
Keihne.
27.08.14