Февраль, темно и серый леденец
соленый гололеда
водою оплывает. Ветер швец
пронизывает сходу
пальто. Вот, руки взмахом кверху — птах
негодный, по-пингвиньи,
промеж домов, по корке льда, впотьмах
бреду и сколь бы длинным
не выпал путь он всё же только путь
окольный. Где-то, дальше,
за домом, полем, лесом в коем жуть
промерзшей хтони, в фальши
придуманного мира
(откуда быть ему, когда я здесь,
впотьмах, где ветер сирый
гоняет псов, их лай и слякоть в смесь
тоски перетирая?)
она сидит, отбрасывая тень,
на солнце - свет до края.
Играет, пальцы нежно – трень да брень,
подснежник звонкий в небыль окунают.