Дополненные ПРИМЕЧАНИЯ
К «ТРЕМ ЭТНИЧЕСКИМ МЕССИАНСКИМ ИДЕЯМ»
I
Ментальные приоритеты. Для еврея свобода – в социальной динамике, для русского – в духовном обосновании жизни, для американца – в материальном могуществе.
II
В нашей революции 1917 – 1929 сплелись и сказались все три названные модуса свободы. Русский порыв к целостному хозяйственно-религиозному преображению жизни столкнулся в ней с еврейской комиссарской динамикой и «американскими» материальными замыслами. Так как еврейская и американская идеи вполне земны и реалистичны, то русская идея как идеалистическая и эсхатологически обращенная в далекое будущее обязана была им проиграть, как непременно проигрывает в быту мечтатель прагматику, как Иисус проиграл иудейским жрецам и римским администраторам. В еврейской утопии коммунизма русская идея изменилась до неузнаваемости и отказа от самой себя, в ней Иисус стал кесарем… После 29 года началась реакция – окончательный уход с еврейского динамичного социального пути и решительный возврат на традиционный тяжеловесный путь русского деспотизма. Сталин – это бессознательная месть русского мессианизма еврейскому за извращение смысла жизни в революции. В «сухом остатке» русского коммунистического столетия – индустриализация и урбанизация как необходимые шаги на пути к «американской» России.
III
(добавлено 17 февраля 2015)
Еврей одновременно и откровенно этничен и космополитичен, ветх и современен, и правит обоими рычагами. Русский – подчеркнуто и бескомпромиссно этничен и даже свою всемирную отзывчивость ухитряется понимать этнически, и потому плохо поворотлив и оступается в прошлое. Американец снаружи представляется космополитом, но внутри вполне этничен, и на этом базируется всё противоречие его лицемерно-двойственной политики, при которой под современным, демократическим, обликом скрываются вожделения традиционного хищника.
30 июля 2013