Он не писал о чувствах никогда,
Не сочинял восторженных сонетов.
Он был из тех непризнанных поэтов,
Что постоянно с Музой не в ладах.
Не доверял мечтания листу
И голубым расплывчатым чернилам.
Но так душа неистово любила
Одну из всех. Единственную ту.
И вот однажды, видно бес в ребро,
Он написал любимой посвященье
Но ощутив глубокое смущенье,
Засунул, скомкав, в пыльное бюро.
И отчего-то тайно по ночам
Рукой разгладив складки на бумаге
Он, перечтя, тянулся к медной фляге.
Ну а потом бессвязно так кричал,
Что этот мир не мил ему теперь,
Что без нее не мыслит путь пиита
И повторял, бледнея – Маргарита.
И отворив незапертую дверь,
Сбегал он в ночь. И долго до зари
Купив любовь греховную у женщин
Он ею упивался сумасшедшее
Снаружи лишь. А жгло-то изнутри.
И от ночных очнувшийся голгоф
Он жёг стихи и рукопись чернела
В его руках. Шептал окаменело
Он пеплу вслед - Прости меня, Марго.