Между сирых, убогих, вдоль февральской метели я иду по дороге, я ищу свою Неле.
В кровь ободраны ноги. Небо цвета шинели. Я мечтаю о Боге, я люблю свою Неле.
В придорожных селеньях лебеда в огородах. Здесь живёт населенье. Но не стало народа.
Лбы крестя под камланье златоризых шаманов люд питается дрянью привокзальных шалманов.
Только голод и жажда, только страх и усталость. Я последний из граждан той страны, что распалась,
Где раскачивал ветер елей острые шпили. Где горланили дети: «Рассмеши, Уленшпигель!»,
Где так часто звенели смеха звонкие струны. Где я был рядом с Неле, сероглазой и юной.
Я брожу по дорогам от Китая до Польши. На сегодняшних картах нет Отечества больше.
Я лишь зеркало мира, отголосок эпохи. И имперские бредни мне отчётливо похер.
Но стучит, хоть нечасто, в сердце пепел Клааса, что подавятся власти человеческим мясом.
Станет солнышко видно, и отступят печали. В одиночку не стыдно, если вместе молчали.
Я иду по дороге, по ухабам и лужам. Я мечтаю о Боге. Он отчаянно нужен:
«Дай мне плечи без груза! Дай мне сердце из стали!» Не дойду – и Союза в одночасье не станет…