В руинах, на сопке одной,
Нашел я предмет необычный.
Он схож с звуковою трубой....
Пожалуй, что с горном привычным.
Он с ящичком соединен
Латунным, а может быть медным
И клавишами наделен
Инструменталистом неведомым.
Причудливые письмена
Поверхность патины пестрили,
Рисунки существ,
Имена
Которых и джинны забыли,
Ни швов, ни заклепок, ни скоб.
Литая поверхность металла.
Смотрел я, наморщив свой лоб,
Неясная речь зазвучала.
И тут, перед взором моим
Возникли пустые пространства.
Стелился туман, или дым.
Я столп в нечестивом убранстве
Сквозь серые тучи узрел
И бледные, мутные пятна
Источенных тлением тел,
Скользящих к столпу безоглядно....
Конечностями шевеля в уродливом,
Медленном плясе,
Они огибали меня, влачась к обезличенной массе,
Хрипящей отверстьями ртов,
Что грызли подножье колонны
И нет выражений и слов,
А лишь междометья и стоны,
К которым наш слух не привык
подобны их звукам немного,
И стал мне понятен язык
Кощунственного монолога.
"Сквозь квинтиллионы веков
И геологический ужас
Прозрел ты мой чахлый альков,
Пред башней моей обнаружась...
Мне - мёртвые песни скрипеть,
Которые мёртвым любезны,
Мне - горла шипящая медь
Тебе - прорицанье из бездны.
Во тьму воскипающих вод
Погрузятся горы и долы
И с невероятных высот
На твердь,
Что вода не пожрёт,
Стеною низринется лёд,
Тот, что под себя подомнёт
Минувшего мира мандолы.
Падёт на кричащих Звезда
Из почв вознесутся скрижали
И многие вспомнят тогда:
"А мёртвые предупреждали!"
И Набу злащёный грифон
Последнюю песнь пророкочет!"
Тут страшный умолк граммофон.
Прошёл наваждения сон.
Зарёю вечерней пред ночью
Кривился небес окоём
Каким-то нелепым призывом
В безумном провале своём
Под Ушшурийским заливом....
- Кто ты, зловещавший в том сне?!
Предмет затаился и умер.
Но прежде ответствовал мне:
- С тобой говорил
Каль-Тен-Брун-Нер!