Вечер. Ветер. И двор щетинится.
Осень. Листья. Повсюду грязь.
День рожденья был, именинница
Впечатлений понабралась.
И простившись с гостями весело,
Вышла в осень. Ступила в грязь.
Двор осклабился. Ветер песенно
Выл собакою не стыдясь.
И вошло ей вдруг в ум расслабленный,
Неоправленный, молодой,
Что вся жизнь её – грязь, ухабины,
Да похабный собачий вой.
То ли осень тоску навеяла,
То ли камень лежал в душе:
Пораскинулись мысли веером,
Будто кончилась жизнь уже.
Засвербело нутро от серости.
Подсчитала свои года.
И взмолилась, набравшись смелости:
Не рождаться бы никогда!
И зажмурилась. И представила:
Нет в ней больше за жизнь борьбы.
Словно сдвинулись веки ставнями
Опустевшей навек избы.
И привиделась хладно-бежевость
Безысходно скрещённых рук;
Вот всплакнули над нею сдержано
Горстка родичей и подруг.
Тот, который в любви отчаянной
Был капризов её слугой,
Молод, полон идей и чаяний –
Завтра будет уже с другой.
Сменит всякая вещь владелицу.
Память стлеет чадя в годах…
Вся ОНА в пустоте развеется,
Точно не было никогда.
Будут праздники. Время лучшее -
То, в котором её уж нет.
И обида взяла колючая:
Глупо сгинуть во цвете лет!
Скиснет осень и грязь отвалится…
И за то ль сейчас душу рву?
Я, пожалуй, ещё страдалицей
Хоть из вредности – поживу!