Castigat ridento mores*
Все измеряемо в каких-то величинах.
Взять, для примера, чайное дупло.
В архипаскалях мерять? Нет причины -
Все потому, что круглое ж оно!
Закинуть разве лот с латунной шишкой?
Тогда, извольте, ждет ответ в фунта'х.
Так санкции ж!! Не можно боле в книжках
Писать и даже думать в сих словах.
А ту! Нашла ж коса на камень!
Ответ имеется, а как его иметь?
Выходит, если кто и где измерян,
Еще не повод вслух о том потеть.
За предисловием идём до середины.
И что? Да хоть прологом назови!
Что губки дуть про поиски причины.
Причины нет. Все мирно. По любви.
Решили двое, по природной скупости,
Ну, как бы, по неладности с умом
В пари забиться: где предел у глупости.
Коль нравится, так назовите дном.
Хотя, имею слов для возражения,
Поскольку в измерениях горазд;
Предел, с научной точки зрения,
Не всякий, кто на дно улегся. Раз.
Потом, предел - сиденье математика,
Они, ну страсть хотят о-пределять,
А наш эксперимент, как сон фанатика,
Ответ в котором только "рас-стре-лять".
Зову тебя в свидетели, юродивый,
Что нет "двойного дна", и нет хулы,
И вовсе прозвище, созвучное с уродиной,
Не значит "тот, кто метит все углы".
Короче, двое - Он, Она и Измерение.
Ещё Оно - поскольку Море - тут "причём",
Решили выработать мнение
О том, и, в-восемнадцатых, о сём.
Как инструмент избрали метод Тыка.
Известен повсеместно мастер Тык.
Чтоб вычисления не портил Закавыка
Его под пальмой привязали, за кадык.
Политкорректность? Чело-веко-любие..?
Да ладно, тень-то вешать на плетень.
Возьми вон губернатора за "юбие"
С вопросиком "Вам пи'здить всё не лень?"
Отвлекся. Отрубей в корыте
На всякий хвост и всякие рога,
Великодушно вы меня простите,
Вы, как простата, телу дорога.
Ага, поближе к морю, где кокосы,
И нега полная над пляжем разлита',
Где голые мулатки. И матросы.
И гамаки. И пальмы. Красота...
Спросило море, так, про между прочим,
Не адресно, а сонно, в никуда:
"Я вот лежу между Неаполем и Сочи,
А у мине не лимфа, а вода?"
Что скажешь тут? Задумались березы
По всей по в среднем русской полосе,
И прапорщик, что был с утра тверёзый
Сменил устав на мысль о колбасе.
Вершилось тьма в единое мгновенье:
Чужой из космоса, с небес упал кирпич;
В большом тазу сбежало все варенье;
Отец народа проглотил победный клич.
Ин хорошо, что море бессердечно,
Да и, заметим, беспеченочно совсем,
Не то читал б сапог уставчик вечно,
Да и взалкал бы без варения гарем.
Как много в миг свершается событий.
Задуматься - аж стынет в жилках кровь.
И кто-то ведь следит за всем за этим,
И где-то в цифре пишут вновь и вновь.
"Ау", - зевнуло море. Заштормило.
Не просто морю синему зевать -
Сначала вспениться и разверзти пучину,
А после вмиг волнами накрывать.
Инда взопрели, говорят, озимые,
И Ромуальдычи выходят на крыльцо
Весной несет, и как на нерест, милые,
Они несутся, чтоб "войти в кольцо".
О, море глупости, о широта безбрежности!
Люблю тебя, хоть сам не знаю как!
И попадаю в этой безмятежности,
Как конь в ощип, как семечко в просак....
* Смехом бичуют нравы (лат)
5 марта 2015