Когда же по смерти моей, через годы,
когда моё тело сопреет в земле,
все эти бездарные полууроды
и полуталанты восстанут во мгле,
чтоб вдруг по закону испытанной моды
чернилами, выращенными в золе,
писать обо мне славословные оды
в больших городах или в малом селе,
я вновь промолчу, как немой и убитый,
и что им, завистникам, можно сказать,
когда их уста безобразно увиты
желаньем оставить бессмертья печать?
Кому и когда я смогу доказать,
что жизнь – это тень на могильные плиты?