Она спит в коляске.
Над ней мохнатится ель,
пришедшая сюда из древних времён.
По веткам, увешанным зелёными шкурами,
снуёт белка,
и кажется – это челнок, ткущий сон.
Весь лес в густом бархате сна.
И узелок,
на котором держится эта тихая ткань,-
лицо малышки:
щёчки порозовели от сна, солнца и
прозрачной смолы,
пропитавшей воздух;
губки слегка вытягиваются,
ресницы чуть приметно вздрагивают,
пальчики сжимают перо зяблика,
упавшее в коляску.
Дитя человека
здесь – как порожденье вековой ели,
выпестованное белкой, зябликом, лесом
и небом.
Пока
ничто не отделяет его от них.
С дороги неподалёку –
гул невидимых машин, сотрясающих
смолистый воздух.
Но это уже другой мир, к которому девочка,
ель и белка
непричастны.
1971