Шел долгий девятьсот четвертый,
Во мгле горели огоньки.
В парадном своем платье черном,
Шел женский силуэт в тени.
Пряма осанка, жесты резки,
А стан высокий и сухой.
И время ей казалось мерзким,
И жизнь бессмысленно тупой.
По острию ножа ходила,
Испытывая судьбу.
В Японскую погиб любимый,
И жизнь скатилась в темноту.
Был теплый август,
Фонари горели вдоль пыльных улиц.
И словно всем известный Фауст,
Смотрела в тени незнакомых лиц.
Лишь то лицо она искала,
Что было так любимо ей.
И за грехи свои страдала -
Платила красотой своей.
Шел долгий девятьсот четвертый,
Империя плыла ко дну.
Лишь та война Ей рассказала,
Что было дорого Ему.