Когда мозги стекают набекрень,
И носимся, как дураки, в запарке?
Восьмого марта. В этот страшный день
Должны мы сделать женщинам подарки...
Задумал в праздник дедушка Матвей
Продрать свою старушку Клару,
Да так, чтоб повалил дым из ушей.
Для цели сей извлёк на свет елдяру,
И речь повёл негромко да напевно:
- С тобою вместе мы уж век, поди.
Пойми, что Клара для меня - царевна,
Так что давай, браток, не подведи...
Хер поглядел на деда красным глазом,
Что было нелегко (мешал живот),
И как-бы произнёс такую фразу:
"Совсем рехнулся, старый идиот".
Дед поначалу применил угрозы:
- Отрежу, оторву к японамать!
Увы, не полетит рождённый ползать,
И падшему бойцу уже не встать.
Дед попытался с помощью сметаны
Шестичасовый одолеть барьер...
Качается безвольно, будто пьяный,
В отказ ушедший наглый, старый хер.
Сожрал напрасно пол ведра орехов,
Литр самогонки перевёл зазря...
Что говорить, Матвею не до смеха.
Ведь скоро красный день календаря.
Дед перебрался в визуальный ряд,
Картинки голых женщин члену кажет.
А тот, похоже, зрелищу не рад.
Лежит урод, и не привстанет даже.
Зашёл к соседке, Светочке Петровне.
(Она в больнице главный санитар).
Та покачала головою скорбно:
"Не оживить. Засох, поскольку стар".
Наполнен грусти, скорби и печали,-
/Уволен друг за выслугою лет/,-
К цветочкам (с неподъёмным) прошагали.
Матвей купил супружнице букет...
Подарок, спору нет, неравноценный.
Товарищ мой, задумайся и ты:
Уж если херу может быть замена,
То это, по-любому, не цветы!