...Я тада малой девчёночкой была, када немец в нашу деревню заявилси. Перед тем пушками по нашей церкве-голубке аспиды долбанули, и што комса недоразломала осыпаться начало со стенок. И осталися токо лик Георгия, змея копём разящего в левом приделе да ангел в подкуполье.
И мне, малой, той ангел везде являться стал. Пошлёть мамка воды из колодезя набрать, а он рядом стоит, ручку на вороте вертеть помогат. Я - в огород картошек подкопать-а он и тамоть. Колышется облачком у прясла и манит рукой в сторону леса. Вроде как дымка, прозрачный.
А ещё в бабушкином кованном сундуке, где много чо можно было антересного найтить,хранились две иконки -на одной крылатый херувим, а на другой -таки страсти, што я и смотреть –то я на неё боялася! Вроде как черти по лестнице лезуть на облако, как на поветь, а их оттудать ангелы мечами сшибають.
Хранила я те иконки, которы бабушка с мамкой от комсы да от совхозного парторга таили. Но потомока их у меня одну за одной дачник - сосед выцыганил. Денег на лекарствы, на зубы надоть было, а то б не отдала, вражине. Раньше -то травки помогали , а ноне ничо не помогат!
Тот сосед -точ-точь сэсовец, што в лес увязался за мной, када я варёные мамкой картошки партизанам поташшыла. Я от нево-он за мной. Я от него, а он нагнал и пистолем угражат. И тут ангел между мной и ём из дымки явилси. И как есть с мечом.
Это уж потом, када я от соседа-дачника про неинарнацию узнала, я и домикитила, што он неинкарнация того сэсовца, потому как от него тока кости остались да черепа-орлы -нашивочки, апосля того как мы с мамкой его под сосной закопали. Ведь то не ангел с мечом был, а мамка моя -догнала нас , да лопатой, какой картохи ковыряла, его и треснула по дурной башке. Он токо прохрипел:"Швайн, партизанен!"-и рухнул, гусь лапчатый. А сосед-то откопал его опосля войны спустя аж пятьдесят годов-и те эсэсовски нашивочки по квартере развесил рядом с выманенными у меня иконками. Вот супостат! А череп того сэсовца очистил, отлакировал и на видно место на комод поставил. Сядет рядком, нальет в стакан моей самогоновки и разговариват с тем черепом, дух сэсовца вызыват , обзывая его бедным Йориком.
Неинкорнант проклятушшый! А ещо партейным был, но потом паретейный билет закопал в навозной грядке. Значок ударника на ту же стенку повесил рядом с орлами-черепами и октябряцким моим значком для коллекции.
Съезжаются к нему как-то друззя-товарышшы. А было то на Купалу. Ночь-перед. Ой машин иносраных понаехало! Днём всё к церковке -лебедушке бегали фотографироваца, реставраторов да батюшку в объектив имали, а ночью-то што учудили! Я - то в своей избушке по-сосецки А у его-лигарха -почётного нефтяника на заслуженном - особняк со стрельчатыми оконцами -замок рыцарской, я такой по телеку видала, как есть логово тевтонского магистра! Он и доспех откуда-то из городу прыташшыл!
Первый этаж у него навродя рыцарска зала с камином был. Не то што моя избенка, папкой наспех из бревёшек в обло скроенная. Папка у меня мамку-то из чалдонок взял, когда в Нарыме срок отбывал по линии НКВД, на лесоповале, куда загремел со спецпереселенцами при раскулачивании. Перед самой войной мы сюда перебралися в его родну деревню, я савсем мала была, крохотуля пелёночная. Тока обжились, а тут и грянуло.
И вот отгрохал соседушко замок-на пологорода тень на весь день, ничо не растёт. Ночь-глаз выколи. Тока звездочки -крупинка к крупинке, будто мамка насыпала цыпушкам корм. Окна сияють. Подкралася я к окошку и подглядваю в шшолку промеж штор. Мать-честна! Они на полу звезду навродь октябряцкой выложили - по углам свечи, а посреди голая девка. Ой-ты в масонску мать,едри-копалка! Мне батюшка-то литературки подкидывал, так я нашшот этих сатанистов просветилася...И он, вражина, - в сэсовкой кепке -голай!..
…И чо тока по телеку не кажуть. А я посля лекарствов вздремнула-и блазь полезла. А тогда -то, в лесу, мамке Ферапонтыч гадину вилами добить помог. И я ево палкой огрела за папку, што сгинул в первые же дни купации. Давно было все, как в дымке. Тока мне та икона, на которой вродя , как черти на небо по лестнице лезли, стала являться в мельчайших дробностях. Но где уж те иконы, тот значок да череп...Продал дачник соседушко какому -то иносранцу. Ну да я на него зла не держу, никаких таких бесовких ритуалов боле не вершит, покаялся, ходит в церковку нашу-лебедушку, на Георгия Победоносца и Ангела того молится, стоячи рядом со мной на воскресной литургии.
Но тут как-то делегация из Ермании приезжамши, и в церковку заглянула поглазеть на Георгия Победоносца и Ангела, по деревне побродить и побывать на погосте, где оне своих хоронили. В церкве -то о ту пору уже все дыры залатали. Даже обрушенную немецким выстрелом колоколенку и выломанный во время контрнаступления нашим дуриком- танкистом левый придел. Он так в него оглашенный въезал, што от разимого копьём Георгия змея ничо не осталось-заместо него -гусинецы увязшие в кирпиче. Но и то рестоараторы-касатики залатали, закрасили. И вот турист попёр! А я как раз за хлебом шла. Глядь-мой сэсовец – совсем такой же ть , тока полысел, у стелы наших, едри ево копалка, а не своих, павших скорбит. Подхожу я:
- «Так вы Ганц?» -«Я!Я! Ганц!» -«Так мы вас , вродя, тады с мамкой и Феропонтычем порешили!» - «Вы не меня, а майн фантом бестелесный, посланный мной по магической системе Розекранца пытались айн тот сделать. Сам я тада в Ермании был, в краю Венстфалии, в замке ритуалы совершал, отсылая фантомов на Восточный хронт! Я был в подпольи, я не любить война!Осуждать фюрер.Я есть немецкий филологич-ареологич профессор.Тевтоны. Братья Гримм. Сказки...О,я! »-«Вот те на! Чей же череп сосед откопал?» -«То был череп древнего викинга еще при Синеусе на эту землю ходившего!Мы сюда приехать совершить раскопка захоронений древних викингоф» .
Гля! А передо мной мой соседушко.От блазь-морочь. Вот такой он теперь. И никакого замку рыцарска у него не было, потому как и в нефтянке не значился. Так -филолух приблудный, када-то у нас фольклорну практику проходил, ну и по старой памяти я его и пустила на постой, када шельмеца баба из дома в городе турнула...
Выходит зря старалися мы с мамкой да Феропонтычем – всё фантом один. Може и правда так оно. И коллекцию и иконки студент, кажись, тому самому Гансу, што скорбеть презжал и сбагрил. А что до рыцаря у камина-то он люминь из лесу таскал в стайку, где когда-то похожий на того сэсовца боров хрюкал. Тот люминь ещё с войны от разорванных в воздухе самолетов клочками по лесу до сих пор валятся. А он его сдавал в цветмет-и на то пил да гулеванил. И как-то соорудил из того люминя эту страхолюдину -тевтона. Он мне во снах являлся огромный -и навроде как с ангелом бился. Но ангел врезал ему мечом-он и рассыпалси...
Потом той рыцарь у нас в огороде вместо пугала в картошке стоял, отпугивал воробьёв от подсолнухов, пацаны его разламали-кто шшыт, кто налокотники, кто шлем-расташшыли по деревне...
Не скучаю я. То картошку окучиваю, то дрова колю, не доверяя криворукому. Да ведь и батюшка, отец Борис с той же фольклор-ксредиции вместях с непутявым Глебушкой у мя студентом частушки да бывальщины выпытывал. Филолохи они. В общу тетрадку писали да подпевали. Батюшка быват и заглдыват к нам на огонек, тада опеть частушки спеваем, баянист он у нас, песенник…