Подчас дивлюсь, в броженьи буден
почти уже отжив свое:
что за личины лепит людям
соленое житье-бытье!
Не лица — сложные ландшафты,
где в ямах оспин и морщин
носы — как скалы, рты — как шахты
и лишь в глазах мутнеет синь.
В другие втерлось что-то зверье:
торчат клыки из-под губы
и слиплись волосы, как перья,
и щеки сизые грубы.
Есть что-то от коры дубовой,
от чурбака, сука и пня
в обличьи косных лиц, чье слово
всегда преследует меня.
Случались вместо лиц комоды,
горшки ночные, сундуки...
И я, устав от этой моды
глаза сжимал клешней руки.
А сам ведь харей не обижен:
не мало жести смяла жись -
ведром под кулаком булыжен
башка брунжала лишь держись!
С лица содрали даже брови.
Трясусь, жестянку-жись кляня.
И все ж боюсь, когда по-совьи
те лица смотрят на меня.
1969