Ловила старой снастью рыбин,
пока спокоен океан.
А за спиною, за обрывом
ненастьем черный бубен вздыблен,
там космами трясло ненастье,
готовясь к пляске, как шаман.
Согбенная, со взором древним,
привычным взмахом темных рук
тянула снасть
за горным гребнем,
среди раздумий и распутий,
среди изломов и излук.
Она на океан ворчала —
не очень-то сегодня щедр...
Он для нее был однолетком,
он, как она, жил изначала —
всех старше,
всех мудрей,
всех горше
среди людей, вершин и недр.
И в надвигавшемся ненастье
шло продолженье давних лет:
снасть, отягченная уловом,
сменялась опустевшей снастью,
приметы добрые сменялись
тревогой пасмурных примет.
Все было —
доброе и злое...
Расцвел и сгинул целый клан...
И вот у берега лишь двое:
она — согбенная старуха,
он — оскудевший океан.
1970