Великий праздник тишины,
безмолвный пир,
где облака подъемлют
братины медленного синего вина,
где хор берёз высоко и неслышно
прозрачность величальную поёт,
а ельники замшелыми басами
о тихой тени подпевают в лад.
И даже одинокая синица,
что голоском, как шилом проколола
тишайшую осеннюю слюду,
не нарушает праздника безмолвья.
Кузнечик, отогревшийся на солнце,
трещит в свою охрипшую трещотку -
один на весь глушмя оглохший мир.
Но разве мир такую мелочь слышит…
Пир тишины расхлёстнут с поднебесья
до мшарников, приникших ниже трав.
Отрадно мне придти неприглашённым
и встретить доброхотное вниманье,
и голову безмолвием налив,
поднять своею братиной заздравной
на празднике великой тишины.
1969