1
Поруганный Собор
безмолвен.
Подумалось, он мертв.
И кто же смог бы выжить,
коль выбиты глаза,
в проказе кожа
и мерзость запустения внутри...
Тут в голые голодные года,
разгородив просторные приделы
на узкие убогие клетушки,
великолепие сменив на срамоту,
ютилась голь и боль,
что вынудилась из деревни в город.
Здесь трубы печек
сменили трубный глас Архангелов,
и лики всех святых
исчезли в дыме.
И Бога,
взиравшего из горней выси
не стало видно
за копотью.
Разбили на дрова златой иконостас;
из створок врат алтарных
соорудили двери для чуланов.
По очереди женщины стирали
в святой купели серое белье.
2
Так
полстолетья
Собор служил
не Духу, но животу
бездомных сих и сирых.
Служил,
своею смертью
оберегая жизнь.
Служил,
покуда некий пьяница,
утративший не только разум,
но самый облик человека,
случайно сунул в керосин окурок...
И пламя,
рванув под купол,
выжгло все до тла.
Огонь бессмыслицы
пожрал жизнь жалкую
и стер остатки смысла.
И долго
даже птицы не садились
на черные кресты и на карнизы.
Безмолвен был поруганный Собор.
3
Мне думалось, он мертв.
С опаскою ступая по золе,
по выщербинам пола
среди хлама,
напоминавшего о скудном быте,
в который обратили Бытие,
услышал я свои шаги...
Ничтожный звук их
подхвачен был стенами обгоревшими,
усилен выгибами купола и нефов,
продолжен гулкой пустотой пространства.
4
И мне почудилось, помнилось,
что Собор
не умер.
В дремоте запустенья
он тосковал по звуку
и сейчас
шагов чуть слышный шорох
он подхватил и отпустить не может,
на все лады его перепевает,
припоминая
великолепие былого многогласья.
И тут,
поднявши взор от хлама,
я на стене обросшей сажей,
отчетливо увидел
сияние златого нимба
и складки златых одежд,
и крест златой на них.
Сгорело все вокруг,
лик стерло пламя,
но золото нетленным оказалось,
незамутненным в гари и дыму.
Средь знаков гибели
оно хранило
движенье благословляющей руки святого,
неведомого,
давнего,
поруганного
пламенем беспамятства и лжи.
5
Уж если после стольких испытаний
Собор сумел сберечь такое...
Не знаю что сказать.
Слова пропали.
Мучительно ищу забытое,
хочу подарок сделать бедному Собору.
На сбитые ступени алтаря
встаю
и громко, хоть неверно
произношу три слова нараспев:
- Бла-го-сло-вен Бог наш!
О, как Собор слова мои вознес.
О, как они зарокотали
под куполом,
там, где когда-то изображен был
Бог на облаках.
Как бережно Собор хранил их звуки,
не отпускал,
берег по нефам,
по тайникам неведомым.
Я уходил, а голос все звучал.
6
Отчаявшийся,
никому не верящий,
изверясь
в самом неверии, неверный охватившем мир,
сегодня
приобщился я
к чему-то,
чему названья нет.
Иль просто я не знаю
такого слова, чувства, состоянья?...
О, почему
лишь через разрушенье и потерю
утраченное робко вспоминаем...
1988