Как много меня в этой строчке,
в дыханье и шаге моём.
Засечки на память, мешочки
со старым и новым тряпьём –
всё это стремится на спину
взвалиться, хребет не щадя,
чтоб, скорчивши важную мину,
смогло прокряхтеть «это я!»
в кривых зеркалах отраженье
того, кто, рождая миры,
не помнит их происхожденья,
забывшись во сне до поры,
пока это чудо с мешками
себя не раздарит всего
и, хохотом над зеркалами
зайдясь, не разбудит его.