Маяк

Саша каж­дый день вы­ходит к мо­рю.
Саша — то раз­ру­шен­ный ма­як.
Ко­раб­лям, что в га­вани за­ходят,
Морякам заблудшим просто так
Саша не го­рит и не пы­ла­ет,
по­тому что нет ог­ня внут­ри,
по­тому что сле­зы га­сят пла­мя.
Саша про­сит: «Бо­же, по­моги,
ведь ка­кого чер­та мне дос­та­лось
са­мое от­врат­ное в судь­бе?»
Ей нуж­на... та­кая, зна­ешь, ма­лость.
Нужен ей тот, что на ко­раб­ле,
что при­ходит ночью че­рез вол­ны,
что ухо­дит в ди­кий гроз­ный шторм.
Саша про­сит: «Ну, да­вай же, пол­но!
Я пой­ду с то­бою нап­ро­лом,
я пой­ду с то­бой и в штиль, и в бу­рю,
бу­ду уте­шать и по­могать.
Ты же зна­ешь, мо­ре ме­ня лю­бит,
так поз­воль с то­бой мне по­бывать.
Ты по­кажешь мне дру­гие стра­ны,
сот­ни нез­на­комых бе­регов...»
Саша в шу­ме мо­ря ле­чит ра­ны,
что но­жом ос­та­вила лю­бовь.
Не пус­ти­ли де­вуш­ку к фре­гату,
от­тол­кну­ли, мо­ря ей не дав,
и уш­ел под чер­ным-чер­ным фла­гом
тот, что все смот­ре­л на свой ру­кав,
не ре­ша­ясь встре­тить­ся гла­зами;
тот, что все шеп­та­л ей: «Нет, нель­зя,
ми­лая, ну что ты. По­нимаю,
что не спишь но­чами, как гро­за
под­сту­па­ет к бе­регу и во­ет,
слов­но бы пы­та­ясь на­пугать.
Толь­ко, ми­лая, нель­зя те­бе со мною».
Саша обе­ща­ет его ждать,
ждать сто­летье (мо­жет, да­же боль­ше),
ты­сячи и ты­сячи ве­ков.
Год спус­тя пы­ла­ет бо­горо­ща,
от­ра­жа­ет­ся в мас­сивной тол­ще вод,
Саша до­жида­ет­ся у мо­ря
к вре­мени при­шед­шую вес­ну,
вол­ны то­пят слё­зы, грусть и го­ре.
На пе­сок плес­ну­ло вдруг вол­ну,
а с вол­ной - коль­цо и тре­угол­ку,
буд­то что-то знак ей по­дало.
Саша смот­рит мол­ча на на­ход­ку,
сер­дце ра­зом - ма­ят­ник - заш­лось.
Ви­дела она все втихомолку,
и коль­цо с се­реб­ря­ным ши­пом,
внутрь, слов­но ты­сячи иго­лок,
запустило страх большим пластом.
Саша под­би­ра­ет их с опас­кой,
буд­то ве­щи мо­гут уку­сить.
На сто­ле - об­луплен­ная крас­ка,
спи­цы, два клуб­ка, шаль­ная нить.
На сто­ле - за­вал и Саша лег­ким
и прос­тым дви­жени­ем, как встарь,
все сме­та­ет на пол. Тре­угол­ку
и коль­цо кла­дет, как на ал­тарь.
Саша все ук­ла­дыва­ет в стра­хе.
Что слу­чилось в мо­ре с ко­раб­лем?
Мо­жет, в пол­ночь вся сти­хия ма­хом,
вдруг, ре­шила вый­ти на подъ­ём?
За­топи­ла тот фре­гат, и в во­дах
где-то по­гиба­ет чес­тный люд?
Саша к мо­рю хо­дит уж два го­да,
за­мыкая веч­ный го­ря круг.
Сно­ва в бо­горо­ще пах­нет ле­том,
сно­ва жизнь кру­жит­ся на ле­ту,
толь­ко так же ут­ром на рас­све­те
Саша ждёт и в хо­лод, и в жа­ру,
и уже те­ря­ет­ся на­деж­да,
рвёт­ся ве­ры шел­ко­вая нить.
Но од­нажды с мо­ря хлы­нет све­жесть,
и в пос­ледний раз на край зем­ли
взгля­нет Саша и зам­рет, не ве­ря:
пос­мотри, на ли­нии, вда­ли,
слов­но Бог ей, ис­крен­ней и вер­ной,
по­сыла­ет фло­та ко­раб­ли.
В га­вань вхо­дит пер­вый, «Храб­рый Ри­чард»,
Саша за­мира­ет, чуть ды­ша.
С гром­ким и от­ча­ян­ным вой-кли­чем
Сэма вновь при­ветс­тву­ет Она.
Саша или пла­чет, иль сме­ёт­ся -
в сер­дце за­гора­ет­ся маяк,
изнутри с отчаяньем он рвется
в мир, где ему дОл­жно быть и так.
Выс­ко­чив из злос­тной хму­рой бу­ри,
юноша на «Ри­чар­де» кри­чит:
«Я же обе­щал, что скоро буду!»
Саша улы­ба­ет­ся, мол­чит,
и, в гла­за ей гля­дя, по­нима­ет
юноша их пламенный сек­рет:
ес­ли кто-то до­ма ожи­да­ет,
ес­ли томно лю­бит, и стра­да­ет,
луч­ше ма­яка ник­то не зна­ет,
чем закончится пиратский кругосвет.