В дымчатой склянке "Токайского" - ещё в тот
мокрый вторник лишь полной, пустой теперь -
трель жука майского да листок
тополя - корм для таких зверей.
Гость (друг, орнитолог) без свитка послания, без
самки топазового колибри,
вщёлкнул жука и, нащупав в пенсне синий омут
щербатых небес,
стал читать на пюпитре
рук моих, нотам подобно, моё лицо;
что-то орал и прозрачным длиннющим пальцем
(пальцем карманника, будучи подлецом,
и пианиста, являясь и им) швырялся
в воздухе, в вымытой пустоте;
рёк, запивая фонемы морковным соком,
что оказались не теми те,
эта - не той, которая.. Из всех окон
старой квартиры, из тишины,
запатентованной мной, из, из-за..
нервы
ветвятся
наружу. Мы
с майским молчим на краю карниза.