Когда то давно
Почти в прошлой жизни
Мне повезло
Я побывала в Париже
Маленький лайнер
Под названьем Эль Франс
Я вообще летела первый раз
Разносили вино
Ароматные блюда
Стюардессы в скромных
Синих костюмах
Напоминали французских актрис
Улыбки,бабочки черных ресниц
Сочетание запахов ,звуков,вкусов
Будто вскрытие новых
Тайных ресурсов
Созвучия речи чужой страны
Звуки мотора и тишины
Все казалось до боли
Давно знакомым
Из моей мечты
Но и с чем то новым
Аплодисменты седому пилоту
Стерильность красок аэропорта
Из окон автобуса
Склоны с розами
Тихий отель на окраине города
В утреннем воздухе чистота
Изобилие света,
Прозрачность стекла
Пред каждою дверью
Переходом,входом
Кадушки с цветами,
Убранство газонов
Воздух казался пропитан духами
В переходах Арфы звук разрезали
Разбивали на струны,полутона
И еще слышнее была тишина
И еще красивее пели птицы
В счастливых улыбках
Горожан лица
Все в этом городе
Тебя казалось ждали
За каждый столик- приглашали
И с ожиданием провожали
В каждом фонтане купались
Плескались
На бордюрах
Влюбленные целовались
Целовались в подземках ночного метро
О Боже,как это было давно
Открытые дворики огромного Лувра
Наполняли мраморные фигуры
Количество залов ,шедевры эпох
Пронесся в сознании переполох
А потом еще Сена В крутых берегах
Обвитых,ниспадавшим в потоках плющах
И чтобы все это рассазать
Можно циклы стихов переписать
А потом еще Ница и Монте -Карло
Прощальное утро в легком тумане
На последние франки,
За каким то прилавком
Фигурка летчика в кожаной шапке
Напоминала автора"Ночного полета"
Возвращались нашим Аэрофлотом
Вжимаясь в кресло у какой то двери
Зажимала в ладошке"Экзюпери"
А потом в контраст
В нашь привычный "дом"
Шереметьево-страшный грохочущий стон
В грязно -зеленых своих костюмах
Пронзающие взгляды отовсюду
Ощущение зоны,вечной тюрьмы
И все это мы, мы, мы
Независимо беден или богат
за любым забором
Тебя найдет этот взгляд
До костей просветит
Обвинит,уличит
Недремлющей Родины
Страшный гранит
И как не пытались мы это лечить
Не удалось ничего получить
И сколько бы не проливалось крови
Родины лик все такой же суровый