Стихотворение найдено в старых бумагах,
АВТОР НЕИЗВЕСТЕН, в 2-3 словах отредактировано.
Бродил я далёко в чужой стороне,
И страсти немолчно кипели.
Небесный Отец не забыл обо мне,
Следил Он за мной с колыбели.
Когда возмужал и раздела просил,
И Он на раздел согласился,
Всю часть из именья мою отделил,
И я с ним надолго простился.
Мне стало просторно, я бросился в мир,
Бежал от отцовского дома,
Как будто свобода – мой детский кумир,
Мне стала лишь только знакома.
Запасом здоровья, богатства и сил
Мне думалось счастие встретить…
И то, и другое,и третье убил,
Но счастья не мог я заметить.
А время бежало, и страсти росли,
Свобода им рост придавала.
Богатство, здоровье, и сила ушли, -
Душа всё чего-то искала.
Назад воротиться к Отцу я не смел,
Боялся родительской пе;ни,
И где не искал, и куда ни смотрел, _
Не видел нигде утешений.
Красавицы съели здоровье моё,
И как они прежде ласкали…
Богатство моё лишь пошло на житьё…
Друзья, все друзья разбежались.
И тяжко мне стало жить в той стороне
Без денег, надежды, в несчастьи.
Никто из друзей не вздохнул обо мне,
Не дал мне покров и участье.
Вдруг голод губительный странным врагом
По той стороне разбежался.
Никто не подумал о мне об одном,
А там и никто не нуждался.
Разбитый в надежде участья людей,
Голодный сидел я на поле,
И рад бы я корм отнять у свиней,
Которых я пас поневоле.
Но ко;рма отнять я у них не посмел,
За мною другие смотрели.
Голодный, я с завистью жадно глядел,
Как лакомый корм они ели…
И долго сидел я в раздумьи немом,
Упрёком минувшее встало,
И страшное что-то мне в сердце моём
Об этом минувшем шептало.
И видится мне мой родительский дом,
И ласка Отца, и довольство.
И вспомнилось мне, как нажил я врагов
От жажды явить своевольство.
И горькие слёзы ручьём потекли,
Отверженец мира и неба,
Сидел я один сиротой на земле
Без крова, одежды и хлеба…
Тут вспомнилось мне, как спокойно живут
Наёмники в доме отцовом:
Им сытая пища, и тёплый приют,
И верная плата готова.
А я на чужбине не вижу конца
Страданьям и тягостным мукам…
Неужто в Отце не найду я Отца?!
Ужель всё сгубила разлука?!
И встал, и пошёл я из той стороны,
Вот видится кровля родная.
Воскресли в прошедшем все детские сны,
И юность моя золотая.
И ласково смотрят родные поля,
И солнце приветливо светит,
И радостно дышит как-будто земля, -
Желает нежданного встретить.
А он, одинокий, печально глядит
На ласки родимой природы;
В нём сердце по-прежнему грустно болит,
Не жаждет он больше свободы.
"Наёмником лучше быть в доме Отца,
Чем сыном распутного мира.» -
Он мыслит, и грусть убежала с лица,
На сердце повеяло миром.
И издали видит Отец – это сын,
Ему это сердце сказало.
Идёт он в лохмотьях, босой и один,
И жаль ему бедного стало.
И выбежал прямо навстречу ему,
И слёзы в очах засверкали.
Понятные только Отцу одному,
Те чувства всё сыну сказали.
«Прогневал я Небо, тебя раздражил,
И сыном назваться не смею…»
«Кто, сын мой, скажи, кто тебя возвратил?!..»
И кинулся сыну на шею.
Обнял он его и его целовал,
И плакало сердце Отцово.
«Оденьте его, - это сын мой!» - сказал,
И всё для одежды готово.
И на; руку перстень оденьте ему,
И обувь наденьте на ноги;
Сегодня служите ему одному,
Он с дальней тяжёлой дороги.
И с сына очей отвести не хотел,
И радостью взоры сияли,
И долго, он долго с любовью глядел,
Как сына его одевали.
«А вы и не знали, - рабам он сказал,
Как долго он с грустью боролся.
Мой сын, как алмаз дорогой, пропадал,
Но он не пропал, а нашёлся!»
« И в светлую радость весёлого дня
Вы нам заколите телёнка.
Устройте трапе;зу – мой сын у меня,
А вы его знали ребёнком!
Родился и вырос он в ваших глазах,
И кинулся в мир своевольно.
Как жизнь его там изнывала в слезах,
Мне вспомнить теперь даже больно».
«Но бросим былое, - печально оно,
Печальна былого картина.
Довольно, что в нём уж созрело зерно
С возвратом погибшего сына.
И он воротился, он в доме Отца,
И радостно нас потревожил!
Давно я привык мнить его мертвеца,
И точно – он мёртв был, и ожил!»