Так метет и в засаде
не сидеть, не бывать,
и к веселой досаде
впредь по пояс шагать.
И скользнуть возле склона
в белый пух с головой,
с упоительным стоном,
мол, живой – не живой, –
сквозь пургу и морозы,
под обыденный шок,
завалиться что с воза
на канаву мешок!..
Твердь не чувствуют ноги,
страх под сердцем стучит, –
в скрытых чащах берлоги
мир сугробов хранит.
И махнешь из урмана,
только пятки сверкнут,
из весёлых и пьяных
свет-снегов, что идут,
из весёлых и пьяных,
что и плыть – не уплыть,
чтоб как эти поляны
снова набело жить.