Жили, были бабка с дедкой на окраине лесной,
Собирали в лесу ветки и сажали рожь весной.
Жили дружно душа в душу, брали ягоду в лесу,
Коль грибы солить им нужно, ждали осени красу.
Как весна стучалась, окна, открывали: «Заходи!»
Только зимушка серчала, не желала уходить!
Да не горе, что зимою, окна стужей замело,
Горе то, что все запасы позакончились давно!
Вот и нынче Субботея, мочит веник в кипяток,
В шубе теплой, кости грея, дед забрался на полок.
А старуха, сострадая, поддала в бане парку,
Что бы нынче приготовить к послебанному чайку?
Посмотрела по сусекам, по мучным ларям прошла,
И мучицы, пусть немного, на лепешку набрала.
Замесила тесто круто, посадила в жарку печь,
У окна села старуха, чтобы выпечку стеречь.
И пока пеклась лепешка, думой голова полна,
Вот так, сидя у окошка, жизнь вспомнила она:
Было время, песни пела, и плясать была шустра,
Все так быстро улетело, бабка сделалась стара.
Слышит бабка запах хлебный, дух знакомый из печи,
Тут же вспомнила про деда: « Позапарился, поди?»
Она скоренько вскочила, к баньке шустро понеслась,
С полка дедушку ссадила, да и мыть его взялась.
Дед прогретый, чистый, важный, из бани следует домой:
Бабка видит: дым курится, тонкой струйкой над трубой,
Дыму там, откуда взяться? Знать, лепешечка горит!
Она деда обгоняя, на парах к печи летит.
Только выдернуть успела, что осталось от добра,
Пообтерла, завернула, на тряпице вон - зола,
И припрятала изделье, чтоб его не видел дед:
«Попьем чаю и с вареньем, скажу: хлеба вовсе нет».
Дед втянул ноздрёю воздух: « И откуда хлебный дух?»
Он с вопросом, а у бабки повредился что-то слух,
Дед сильнее наседает, повторяя свой вопрос:
Бабка молвит: «Знать не знаю, кто бы хлебушко принес?!»
На столе стоит варенье, самовар кипит ключом,
Ко столу идет старуха с подгорелым калачом.
Удивленье, возмущенье страх на бабушку напал:
«По тряпице вижу: заяц нам гостинец передал».
Дед сухарь макая в чашку, гневно бабке говорит:
«Эту заячью замашку, отобью я в нем за миг.
Коль, пришлет сухарь сожженный, что из нашей же печи,
Разбираться я не стану, будут зайцу калачи!»
Бабка с дедушкой согласна, и в условье говорит:
«Теперь первой моюсь в бане, что-то спинушка болит.
Ты чаек мне приготовишь, помыть во время приди,
Ну, а с зайцем, я улажу, твой калачик - впереди!
Перед этим по сусекам наскреби муки чуток,
И башкою покумекай, с чем сготовить пирожок,
Истопи печь, только в меру, лишний жар, он ни к чему,
Хлеб испортишь, я примерю вожжу к заду твоему!»
Дед сопит чай, допивая, седьмой пот уже бежит,
Видно трезво размышляя, в ответ бабке говорит:
«Быстро ты, жена забыла, что хозяином я был,
Где такое ты видала, чтоб хозяин служку мыл?»
Дед насупил брови грозно, баба губки в нитку жмет,
Лишь бы был покой порушен - обида щелочку найдет.
Бабка думает прилежно, как ей деда провести,
Предлагает, мировую, положение спасти.
Чтоб вопрос не был открытым, так решили старики:
Если бабка у корыта, дед с бадьёю у реки.
Хлеб печется перед баней – в этом тоже резон свой:
Ну, а мыться лучше парой, чтоб не сглазил домовой.