Бабы плакались убийце:
«Жить в деревне нелегко:
Домовые ссут ночами
Нам в парное молоко.
Если крынку не упрячешь
Иль бидон не приберешь,
Поутру ты в них парашу
Домовиную найдешь.
Как избавиться от бремя?
Как их со свету изжить?
Если мы тебе заплатим,
Сможешь ли ты их убить?»
Убийца повел плечами,
Взвесил в руке ятаган,
На ручке семнадцать зарубок –
Семнадцать смертельных ран.
Как только ночь на город опустилась,
Убийца за ларем в засаду сел,
В руке сжимая ручку ятагана,
Пошевелиться и вздохнуть даже не смел.
Но домовых не видно вовсе было,
К тому же захотелось очень спать,
То, что прихлопнул домовых он этой ночью,
Решил убийца женщинам солгать.
А сам прилег на ларь, будто на ложе,
Накинул словно одеяло кожушок,
Уснул с блаженной на устах улыбкой
И ночью получил за то урок.
Лишь только петухи запели песню,
Лишь только солнце поддержало их зарей,
Проснулся наш убийца неудачный
Облитый домовиною мочой.