- Зачем на площади собрался толпой большой свободный люд?
- Ты что, балбес, ничто не слышал? Сегодня ведьму здесь убьют!
Горел костер, трещали доски, подле костра стоял палач,
У эшафота, возле ямы, где трупы спят, обедал грач.
Схватив мужской рукой за патлы, что словно грязь свисают с плеч,
Ее тащили к тому месту, мерзавцев, где карает меч.
О камни липкие от крови она рвала младую грудь,
Палач мольбам, слезам не внемля, ей не давал передохнуть.
Уже избитую, больную ее свалили на костер,
Она была, увы, не первой – сегодня много кто помёр.
Под песнопения монахов язык огня ее лизал,
Из кучи лиц тупых и грубых крик «Ведьма» злобно прозвучал.
Клич злобы, боли и стенаний в предсмертный вопль перешел,
Толпа стояла неподвижно, один лишь дед домой ушел.
Придя, с порога рухнул на пол, издав при этом страшный стон,
Под тихим плачем содрогаясь, всех проклинал, рыдая он.
Исчезло солнце, грянул вечер, затем пришла старушка ночь,
Лишь утром дед поднялся с пола, чтоб схоронить родную дочь.
Не знал еще старик несчастный – останки в реку все свалили,
И кости, в копоти и саже, вниз по течению уплыли.
Водой и тиной истекая,
Выходит дева молодая
С холодного речного дна,
Огромной горечью полна.
Идет по берегу нагая,
И песни жалобно поет,
Старик-отец за ней шагая,
Ее по имени зовет.
Его она, увы, не слышит,
Все громче продолжая вой.
Не человек она – не дышит,
Ее волнует лишь прибой.