* * *
Мне остаётся только замереть,
когда из диких трав приходят сами
на доски, где рыбачу, спинки греть
две ящерки с весёлыми глазами.
Их не берёт сначала угомон, –
игра для них – важней всего на свете, –
и лишь потом глаза смыкает сон,
и спят они на солнце – Божьи дети.
Но только шорох иль какой-то звук,
способные не двигаться часами,
они мгновенно прыскают в траву
и где-то там живут под небесами.