В моем пересохшем "нутри" прорастает полынь;
теснится и жмет, выплетая корнями узоры.
Во мне из десятка безвременно-мертвых богинь
осталась одна; да и та на правах ревизора.
Сегодня в черте досягаемых мною систем
случилось как минимум восемь достойных репрессий.
Весна, разучившись влезать в полосу новостей,
во мне обновилась до самой последней из версий.
Я рьяно и боязно прячу за пазухой чушь,
шепчу, как котенку: "Хороший, хороший, хороший!"
Весной подозрительно-много протоптанных луж:
в одной из таких я увязла по самое прошлое.
В моем пересохшем "нутри" появляется дно;
нещадно и жалобно в нем образуется хаос.
Везде говорят, что весна - это чье-то кино.
Моя, очевидно, какой-то паршивый артхаус.