На груди разорванная тельняшка,
грязная, окровавленная...
Пойду тогда что ли стираться. Залезаю в машинку. Начинаю стирку.
Вращаюсь, жую порошок - мне не тяжко,
Память, человеком оставленная
ранена, превращена в картинку.
"Ребенком я лазил на гаражи" - включен отжим,
"Подрос и попробовал стать своим - стал чужим".
Вращаюсь быстрее. Слегка натирает лицо барабан.
Вылезаю, стягиваю на место
края никогда не закрытых ран.
Края, внутри которых не тесно.
Спотыкаясь, иду. Ложусь просушиться.
Когда все вокруг — пустота, нетрудно найти себе место.
Лягу на солнце, как дохлая птица.
Палками тыкают дети — им интересно
что сохнет тут на дороге такое,
кем то оставленное... Чужое...
Людям ненужное. Люди выпьют,
Палки хватают с земли, бегут
Нещадно бьют.
Дети меня окровавленного подберут
под красным маревом на остатках дня
домой отнесут, постирают и шьют...
Шьют как будто самих себя.