Я вновь смыкаю веки в попытках утешиться,
Мыслями о том, что это всего-лишь сон,
И это серое месиво, эти люди, эти дома,
Эти улицы – этот город до сих пор обречен.
Биомасса курсирует чернеющей скромностью,
Селедкой набивая общественный транспорт,
Подождите его, он спешит на работу,
В барсетке – блокнот, кошелек и паспорт.
Они смотрят в окно, друг на друга, и снова
В окно, боясь столкнуться взглядами уставшими,
А я улыбаюсь, постигая простые основы,
В голове тебя рисуя листвою опавшей.
Пульсирующая суета сжимает виски,
Романтика мертва, в фарш перемолота,
Я набираю твой номер под напором тоски,
А ты снова молчишь. Окей, молчание золото.
Я не знаю, что будет, и что было – не знаю,
Точнее, понять не всегда получается,
Из чего мне лепить эту нашу романтику,
Если все раз за разом так ужасно кончается.
Дай мне пощечину, я вновь все поставил на нас,
Рука не сыграна, но я понял, что уже проиграл,
Потом плюнь мне в затылок и дай знать,
Когда я по углям дойду до обрыва.
И прыгну, не глядя, как идиот,
Раскину руки в надежде поймать ветер,
Но это не сказка японских кудесников,
Разобьюсь о скалы, меня найдут на рассвете.
Растекаюсь мыслью по древу, плету слова,
Мне от этого никуда не деться,
Воспеваю мифический образ, заполняя,
Пустоты атрофированного сердца.