Карету мне! В этот раз серьёзно. Чтобы ничто уже не спасло. Как невозможно сияют звёзды - как на прощание. Как назло. Как будто сотни огней пылают, как будто тысячи глаз глядят. Луна, оранжевая и злая, летит за транспортом, как снаряд.
У вас коленный сустав расколот, и вы гадаете, отчего. Я знаю - сам лучезарный Воланд вам поцелуем вспорол его. Зачем вся дева, когда колено - магнит для тысяч и тысяч губ? Вы в восхищении, королева? А я ещё и не так могу! Со мной же можно что хочешь делать. И церемониться ни к чему. Последний, самый опасный демон, почти разрушил свою тюрьму. Не закричу, не сбегу, не струшу, завидев пыточный инструмент. Нет, я не то чтобы продал душу - она заложена под процент. Кто ради славы, кто денег ради, кому без истины нет житья. А мне, как видишь, стихами платят. И сделкой очень доволен я. Теперь кошмары почти не снятся, озноб не бегает по спине. Ведь больше не за что мне бояться. И ничего, кроме слов, во мне. Стихи рождаются ниоткуда, но с каждым новым в моей груди душа как будто идёт на убыль - и новодушие впереди. И сердце так нестерпимо сушит какой-то яростью ледяной. Душа, как сказочная избушка, встаёт обратною стороной. Теперь она не омоет трещин и не подступит волной к щекам - она на донышке еле плещет, её осталось на два глотка. Когда ничем уже не рискуешь - хоть в рукопашную на быка! Ну, разве до смерти затанцуешь - но мне как будто не привыкать. Теперь отчаяннее и злее я стал, безжалостнее на вид. Танцуй на площади, Саломея, пока танцуешь - не так болит.
Тебе подарки мешками тащат. В обмен на танец - таков обряд - на выбор - яблочко, или ящик, или себя предложить хотят. Но смотришь строго и равнодушно на этот дарственный караван. И их подарков тебе не нужно - тебе всё голову подавай. Что ж, голова - это приз достойный. Уже готовятся палачи. Нет, это просто Майн Рид какой-то! Осталось мне на коня вскочить. Но я в седло не хочу нисколько. Твержу упорно, как попугай: «Лети подальше ты, птица-тройка. Ямщик, больнее кнутом стегай». Босым гулять по ножам непросто. И я не стал бы терпеть ни дня. Но там, когда-то, у перекрёстка - я предпочёл потерять коня. Четыре всадника едут рядом, гремят копыта по мостовой. Ну, нет, меня подвозить не надо. Нет, чёрный лебедь, уже не твой. Пусть про смертельность моей болезни вещают хором мне доктора...
...Чёрт, как ни брейся, всё так же лезет щетина синяя по утрам. Живи, где хочешь, дворец огромный. И что понравится - укради. Послушай, только в одну из комнат тебе не следует заходить. Не трогай маленький этот ящик - там нет хорошего ничего. А демон встретит, в цепях висящий, - водой не вздумай поить его.
Но бесполезно кричать проклятья, когда финал уже предрешён. Ну, что хотела ты отыскать там? Тела безвинно убитых жён? И ведь просил же, как человека, и ведь не верил же до конца! Я изуродован, как калека, и больше нет у меня дворца.
Не быть мне, кажется, Дон Кихотом. Меня не тянет спасать страну. Ну, всё. Осталось курить до рвоты. Пойду-ка я сигарет стрельну.