На торжественную церемонию вручения премий «Поэт года 2014» мне пришлось идти одной, так как сестра моя приболела и осталась дома. Надо сказать, что я впервые выбралась на такое мероприятие и приехала в Москву с целью побывать на нем и заодно повидаться с сестрой и племянником, которых не видела четыре года. Да и номинирована я была впервые, так как совсем недавно начала публиковать свои стихи на сайте «Стихи ру».
Приехав на церемонию около трех часов дня, когда сбор гостей был уже в разгаре, хотя сама церемония должна была начаться в 17.00, я быстро отыскала себе пару в лице одной прекрасной поэтессы, с которой мы невольно пересекались на конкурсах Стихиры, и даже публиковали свои стихи в одном коллективном сборнике. Она тоже приехала одна, но ожидала все-таки, что встретится здесь с одной своей подругой, тоже поэтессой, конечно.
Мы побродили по кулуарам. Народу было очень много. Я была довольна, что увидела вживую участников и критиков передачи «Вечерние стихи» и даже некоторых ведущих популярных телешоу. Правда, уже в фойе было заметно, что прием гостей организован неважно. Пластиковые стаканчики для питья из кулеров быстро закончились, в буфет не пробиться, скамеек и стульев не осталось, а народ все прибывал и прибывал.
Хотелось уже попасть в зал поскорей. Но не тут-то было.
Вход в зал охраняли секьюрити, как настоящие церберы. Оказалось, что среди нас были люди, имеющие билеты с указанием ряда и места в зале, эдакое привилегированное сословие, а у остальных на руках были только пригласительные билеты (по два на каждого номинанта). И сначала (видимо, по «конгениальной» задумке организаторов мероприятия) должны были занять свои места «привилегированные», а лишь потом простой стихирский люд. Толпа выстроилась у входа в партер, где стояли и мы. Томительные 40 минут ожидания.
Зато «привилегированные» явно не торопились, по всей вероятности считая, что места им гарантированы, и продолжали «кулуариться» в буфете или где-то еще.
Наконец-то двери в зал были открыты. И как положено по законам гемодинамики, перед местом стеноза (дверь) поток был медленным и широким, в месте стеноза поток резко ускорялся, а в постстенотическом пространстве (зал) замедлялся и рассеивался.
Мы заняли места в 8 ряду в середине и были довольны своим местоположением. Но наше счастье длилось недолго. Сначала появился человек с табличкой на шее и начал предъявлять свой билет женщине с дочкой лет двенадцати, которые сидели перед нами в седьмом ряду.
Женщина начала отстаивать свои права, объясняя, что никуда уходить не собирается, так как никаких опознавательных знаков, что эти места зарезервированы для кого-то, не было.
Через какое-то время появился претендент и на одно из наших мест. Причем этот «претендент на место» вел себя гораздо более бесцеремонно, его поддерживали двое мужчин, видимо, из того же клана «привилегированных». Он даже начал угрожать нам, что приведет охрану, и нас выведут из зала. Пришлось принять тот стиль общения, который был предложен. Это мое золотое правило по жизни. «Все вопросы к организаторам!» - резко ответила я. Мужчина сзади с противным ехидным голосом, начал вещать что-то о том, что мнение у людей разные, и некоторые считают, что мы обязаны были подняться и уступить место. На что я ответила, что это у них мнения «разные», а у нас с моей спутницей мнение «железное», и поэтому мы никуда уходить со своих мест не собираемся, да и уходить, к слову сказать, было уже некуда, места к этому времени были заняты абсолютно все, и не только в партере, но и на балконе. Как утихомиривала охрана разбушевавшихся «привилегированных», нам неведомо, куда они подевались, мы тоже не отслеживали, но к нам больше никто не подходил.
И только «ехидный» сзади никак не мог успокоиться. «Вы, наверное, и на выборы ходите, раз такие активные?» «Да, ходим» - ответила моя спутница. «Тогда здоровья вам!» - с ехидным смешком продолжал вещать «ехидный». «И вам того же!» - пришлось опять вступить мне, разъясняя громко своей подруге, что подобные «добрые» пожелания нужно отдавать обратно сразу. Далее я решила, что пора уже и мне поехидничать, дабы все умолкли и навсегда. «Мне начинает здесь нравиться, - говорила я. - Здесь есть, оказывается, за что бороться!». И как в подтверждение моих слов, на балконе начался митинг.
Какой-то поэт громко что-то вещал с балкона в зал, трудно было расслышать что именно, но балкон смеялся и аплодировал. «В следующий раз сажусь на балкон, - сказала я опять громко,- наши люди там!». Революция на балконе продолжалась. «Как хорошо, что я с Вами»,- не раз повторила моя спутница. И начала объяснять своему соседу с другой стороны, что эта женщина из Питера. Я подтвердила сей факт словами: «Питер не сдается. И Путин — наш!» Это был мой последний и, как мне казалось, веский аргумент. Во всяком случае вокруг нас уже стало тихо.
«Ехидный» сзади давно заткнулся. Что в сущности от него и требовалось.
Церемония задерживалась по понятным причинам. Наконец, она началась.
А цирк продолжался.
(продолжение следует).