Как дурак замер на перекрестке,
Cмотрю на собаку.
Она на дороге.
Молчит.
Я молчу, я задумался, силясь в себе разобраться.
Подари же скорее от своего сердца ключи,
Мне
Невольничий рынок поникнувших цивилизаций.
Я смотрю на собаку
И та начала понимать
И меняться
Ломаясь в изгибах хвоста и оскала.
Опустилось куском декорации что-то видать:
Улыбнулась собака печальной улыбкой шакала.
Над склоненными
Вдоль тростников
Величавых руин.
Над черневшей,
вдали,
обгорелой стеной высоченного храма,
Бились ветром плакаты
Величия прошлых годин,
Тлели плавно картины и надписи:
"В бой как один! За величие...
Парфии, Рима, Ассирии, Инков, Афин и Урарту, Империи Цин...
Не допустим:
Врагов, угнетения, свободы, рабов,
Покорения, развалов, богов и безбожия,
Строительства, сноса, поднятия, спуска, блаженства и, кажется, срама".
Душный полдень
Надменно тянул над картиной лучи
Рассвечая,
Возможно, сокрытые раньше моменты.
Царский трон,
Шар земной ,
черный ворон кружит,
Облетаю людских черепов куличи,
Намекая логичный финал срачей каждой фрэндленты.
Как обычно, исписаны стены старинных домов:
Кир - козёл ,
Дарий - хмырь,
Македонский - мудак,
Оттон - сволочь,
И прочее, только пореже.
И чуть видные тени, твердят что был каждый готов
Пока жив,
Разорвать и врага и соперника:
Дома, в хлеву, на манеже.
Бюсты лучших людей в декорациях не различить:
В лавре,
В золоте,
В красном Триумфа,
В цветах божества,
Среди ломаных символов, вроде санскритом, написанной мантры.
Каждый грезил
И ждал
И владел
И мечтал получить:
Дом поближе к Сенату,
Колонну до неба,
И в качестве бонуса - доступ к ногам Клеопатры.
БлаБлаБла!
Фраза,
Кажется, тоже санскритом,
На небе зажглась.
Здесь и время своё и законы
Зачем с перепугу дивится.
Ветер времени, флаги и кровь,
Многотысячелетняя грязь,
От которой
И пары песчинок у нас в головах не хранится.
Блаблабла!
Это,
Кажется, уже повторно
Я слышу сигнал.
Лай собачий,
Надменный,
Уже ни на что не похожий.
Эй, мудила, ты что среди улицы встал?!
Деликатно вернул меня, в нашу реальность, прохожий.
И как будто бы,
Заново не было
Этих всех тысяч веков,
Что втираясь в нее, как песчинки - вращают планету.
И на каждый другой поворот - "каждый третий готов"
И на каждый другой поворот - его вроде бы нету.
Но послушайте, как недвусмысленно сердце стучит.
Но послушайте, как не спешит
Оно там поскорей оказаться.
Хотя каждый из нас в себе носит от сердца ключи - бэджик-пропуск:
"невольничий рынок поникнувших цивилизаций".