Жили-были старик со старухою, 30 лет и 3 года в радости
и хотя в духе времени, вроде бы, и назвать их не стоит старыми,
но, однако, прожили жизнь длинную, возле моря житейского бурного. Старуха пряла, естественно, пряжу длинную постоянную.
Из нее и вязала всем варежки и носочки, подчас и шапочки.
А старик рыбачил все с удочкой и таскал в дом все рыбку мелкую. Горевал, провалилась, что ли где, рыба крупная и мясистая,
и носил все ромашки в рыбалки той, чтоб жена не серчала шибко так.
А сказать здесь еще бы надобно, что та пара все делала на трое.
Коль сынов, непременно троицу, вдохновенно было так сделано. Проживали в квартирке трехкомнатной, аж на 3-м, любимой этажике. Дом под номером дважды с троечкой, обозначенный на панелечке.
И была лошадей у них троечка, покупали по очередности.
Москвич, Волга, машинка Ладушка. Был еще трехколесный конь у них,
но на нем счет трехколесных и кончился, потому как
четыре вместительней оказалось в семействе немаленьком.
Был участок земель так за тридевять, километров тридцать от города, на котором все жилы порвал старик и нажил от трудов 3 грыженки.
Что старухи, касаемо, сказано, что ворчать та любил сладенько. В годы первые по замужеству получила в хозяйстве доску она, на которой стирала белье мужнино, истирая при том белы рученьки. По ворчанью досталась машинка ей, на которой она и корячилась, выжимая валами постельное, отчего белы ручки бугрилися и была, как лоза вся гибкая. Изворчалась она и в третий раз получила стиралку заветную – автомат и сушилка совместную., при желание можно и красить в ней. Разленилась на радостях старая, и живот нажила моментальненько.
И три шубы добыла заветные, через мужнины все промышления. В первый раз получила дешёвую – мех искусственный и под норочку, опосля пострадала нутрия, и в довесок мутон тяжелеющий так прилег на плечи старушечьи, что вздохнуть и не охнуть не можется.
А пока на том и закончу я, что изменится, то и скажется…