Арманяк нежился в бокале. Прозрачный закат постепенно густел и замедлял дыхание...
"Laberdolive..." - услышал Арманьяк, странная ладонь подняла бокал и протянула его к закату. Приятное тепло убаюкивало и волновало...
"Огурьец тибье в матрёшьку! - услышал он хриплый пропитый голос. Арманьяк очнулся. На него смотрели мутные глаза и жадно щурились. "Депардье..." - прошептал Армяньяк и впал в забытьё. Очнувшись, он почувствовал себя неуютно и зябко. Он лежал в гранёном стакане, на него смотрела надкушенная луковица, небрежно брошенная в тарелку с квашенной капустой. К Арманьяку потянулась грязная трясущаяся рука... Раздались непонятные прерывистые слова. Арманьяк никогда не слышал русского мата, но эти слова и запах исходящий от них испугали его.. Страшный сон превращался в кошмар.
Арманьяк взмолился с искренностью молодого вина! Он молился Виноградной Лозе и Вековым Дубам!...
"Laberdolive..." - услышал Арманьяк, странная ладонь подняла бокал и протянула его к закату. Очнувшись, он увидел озорной взгляд и лукавую улыбку под масивными и мудрыми усами. "Георгий Гурджиев..." - выдохнул Арманьяк и прошептал благодарную молитву Виноградной Лозе и Вековым Дубам...
..."У меня белая горячка!!!" - испугалась початая литруха Сивухи. Икнула, отрыгнула и зареклась читать Хармса.