Я согреюсь ветром на бегу,
Правды не сыщу и не солгу.
Лоб мой холоднее февраля,
А лицом оплавлена заря.
В медь остыло утро ноября,
Серебром, в копыта декабря.
Эх, в седло вкачу я на лету.
За гнедого, поцелуй в узду.
Зерна снега мехом в бороду.
Я поводья бросил и по льду.
Тонкое, морозом, в полынью.
А река мне кожей: сберегу.
Я согреюсь правдой и во льду.
Конской гривой, обернусь в снегу.
Ой-да конь мой, ой-да голубой.
Ты взлетел, я искрой за тобой.
Ой-да табор, ой-да на пути.
Ой-да на костры, мой конь лети.
Эх, не чаять неба, без души.
Ой, вы бубны, смехом хороши.
Гей, романэ, вам построил дом.
Пусть земля целует небо в нем.
Пусть горят закатные костры,
Скрипки и гитары струн судьбы.
Пусть целует дева вороных.
Нет цыганской доли, в пристяжных.
Степь и воля – вот цыганский дом.
Кровь моя, по бабке, в доме том.
Ой-да конь мой, ой-да голубой.
Звездными копытами – гнедой.
Ой-да табор, ой-да на пути.
Ой-да на костры, мой конь лети.
Эх, не чаять неба, без души.
Гей, вы бубны сердца, хороши.
Эх, цыгане, ветром – миражи.
Поцелую сердцем вам ножи.