где его можно встретить • посвящается • от выстрела до выстрела • неудавшаяся попытка • все было иначе • черный бык • в тени платана • письмо Хемингуэю • Эрнест Хемингуэй • человек и писатель • это переполняет меня • миф о Хемингуэе • время Хемингуэя • последняя пуля • сходство, которое ни о чем не говорит • крушение • двое на велосипедах • отношение к настольным играм • принятый за другого • бродить и насвистывать • Оле Андерсон в образе Эрнеста Хемингуэя • опасность, которую нужно иметь в виду • одиночество • кошки повсюду • письмо Папе • улыбки Папы • шоу живых мертвецов • встать в шесть • разбитое сердце • город в лагуне
=========================================
ГДЕ ЕГО МОЖНО ВСТРЕТИТЬ
я так и не посмотрел в атласе,
где находятся Оук-Парк, Хортон-Бей.
географическое расположение этих мест
мне безразлично.
я думаю, по-настоящему они располагаются
в пространстве, которое не отмечено
ни в одном атласе, для которого не существует
ни одной карты,
в том неизвестном науке измерении,
где, если повезет,
вам может встретиться
Хемингуэй.
ПОСВЯЩАЕТСЯ
памяти всех быков, к которым ты прикасался,
на которых ты смотрел,
всех быков, с которыми ты играл,
которых ты дразнил,
всех быков, которых ты подстрелил
(на самом деле ты не стрелял в быков,
это были другие звери, похожие на быков),
и тому огромному черному яростному
быку, который всегда бежал рядом с тобой,
обдавая своим дыханием, и однажды
прикончил тебя.
ОТ ВЫСТРЕЛА ДО ВЫСТРЕЛА
отец научил его стрелять, когда ему было всего два с половиной. редкий случай – мало о ком можно сказать: «он прожил жизнь от выстрела до выстрела».
НЕУДАВШАЯСЯ ПОПЫТКА
выбрасываешь всякое барахло, чтобы окончательно разделаться с детством: книги, письма, открытки, чучело, удочки, рога, птичью клетку, пустую, потому что птица давно умерла, а новой ты так и не обзавелся. теперь ты взрослый, окончательно и бесповоротно, – настолько, что забываешь о сделанном и через пару лет начинаешь искать выброшенное. ищешь и не находишь. чувство непоправимой потери пронзает тебя – словно ты сам отрезал себе руку. вот тут-то ты и понимаешь, что детство осталось с тобой. тебе не повзрослеть, никогда.
ВСЕ БЫЛО ИНАЧЕ
Ретана так ничего и не предложил Мануэлю. этот вечерний бой он отдал мне. ночью, когда репортеришка из «Эль Эральдо» дожидался своей любовницы у «Максима», мы – я, Маноло и Сурито – сидели в кафе (последние посетители) и о чем-то говорили. не помню уже, о чем. наверное о том, что лучше, пожалуй, заняться торговлей рыбой или извозом, – для матадоров настали не лучшие времена.
ЧЕРНЫЙ БЫК
Он мечтал о большом черном быке, мечтал всю жизнь, но прожил ее, так и не увидев ни одного быка. Он провел ее в кресле-качалке на веранде своего дома. Быки сюда не забредали. Да они и не могли сюда забрести, даже если бы захотели. Поэтому ничто не мешало его мечтам о черном быке. В каком-то смысле это была счастливая жизнь.
В ТЕНИ ПЛАТАНА
Если ты полковник, то не жди, что кто-то тебе напишет. Поищи тень и устройся в ней поудобнее. Ты и сам не собираешься никому писать. Быть полковником – этого достаточно. Не каждый дослуживается, доживает до такого чина. И теперь, в тени платана, у быстрой реки, ты можешь, не тяготясь одиночеством, предаться воспоминаниям, а если воспоминания тебя пугают, то – мыслям о будущем, а если и будущее тебя не привлекает, то – обратиться в слух и зрение, вслушиваться и всматриваться в настоящее. Слушать, как шумят кроны, плещет река, всматриваться в сверкающие пятна между листьями и на воде – подходящее занятие для полковника. Главное – не сожалеть об итоге, о том, что не стал генералом. Быть полковником не так уж плохо. У генерала вряд ли нашлась бы минутка посидеть возле реки, в тени платана, и вряд ли бы ему это понравилось. Генералы ничего не понимают в таких вещах. У полковников здесь большое преимущество.
ПИСЬМО ХЕМИНГУЭЮ
мистер Хемингуэй
я никогда не был на войне
и не подстрелил ни одного льва и ни одной утки
но я прочел все что вы опубликовали
частью в переводах частью в оригинале
я считаю Вас одним из лучших прозаиков в мировой литературе
если Вы зачеркнете два слова и оставите только «лучшим» я возражать не буду
мистер Хемингуэй
я перечитываю Ваши произведения примерно раз в год
и они никогда не утрачивают для меня того очарования которое я ощущал когда читал их впервые
наоборот я открываю в них все новые замечательные детали понимаю их все лучше и наслаждаюсь ими все больше
мистер Хемингуэй
жаль что Вы похоронены не в Париже
на Монпарнасе где вы какое-то время жили
я обязательно посетил бы Вашу могилу
как посетил могилы Сартра и Беккета когда был в Париже
хотя может это и к лучшему
я хорошо знаю обстоятельства последних дней Вашей жизни
но мне хочется думать что Вы по-прежнему живы
я не хочу возлагать цветы на Вашу могилу
мне нравится думать что Вы живете где-то в Айдахо
гуляете охотитесь сочиняете и перечитывать с этой мыслью Ваши книги
примерно раз в год пока позволяет время
не благодарите мистер Хемингуэй
такое усердное чтение для меня удовольствие а не бремя
ВРЕМЯ ХЕМИНГУЭЯ
он хлопнул меня по плечу и сказал: «нужно, чтобы у тебя находилось время для всего: время для того, чтобы любить, и время для того, чтобы воевать, время для того, чтобы пить, и время для того, чтобы писать». – «возможно ли это в наше время, Папа?» – спросил я. – «ваше время – это мое время, – сказал он. – а в мое время возможно все».
ПОСЛЕДНЯЯ ПУЛЯ
эта последняя пуля несется через все
произведения Хемингуэя.
не нужно и особо прислушиваться,
чтобы услышать свист.
но как бы он ни был резок, не хочется
затыкать уши:
в каком-то смысле он очень
мелодичен и чист.
СХОДСТВО, КОТОРОЕ НИ О ЧЕМ НЕ ГОВОРИТ
Твин Пикс немного похож на Оук Парк, и Хемингуэй на фронте занимался примерно тем же самым, что и Лора Палмер в фильме, – развозил обеды по окопам.
КРУШЕНИЕ
прочитав кое-что о Хемингуэе,
я решил прочесть и «Крушение» Фицджеральда,
разозлившее в свое время Хемингуэя,
и другие эссе Фицджеральда
на ту же тему.
но найти их в Сети оказалось не так-то просто.
я потратил полчаса бродя по фейковым ссылкам,
и это было крушением моего намерения
написать что-то о Хемингуэе.
хотя до вечера еще оставалось время,
но я чувствовал что желанию моему не суждено сбыться.
и тогда я решил последовать примеру Фицджеральда
и написать о своем крушении.
кто-то может сказать, что наши крушения несопоставимы,
что их сопоставление оскорбительно для Фицджеральда.
но такой критик увидит только вершину айсберга,
если воспользоваться выражением Хемингуэя.
я не буду ему растолковывать, в чем заключается
глубинное значение этого текста.
могу лишь сказать,
что написан он далеко не в манере
Фицджеральда
и, как бы мне этого ни хотелось, не в манере Хемингуэя.
ДВОЕ НА ВЕЛОСИПЕДАХ
двое полицейских на велосипедах.
почему-то они представляются мне
французскими жандармами:
у них высокие головные уборы
(как они называются,
я не знаю).
двое жандармов на велосипедах –
больших, простых в управлении, безотказных,
способных развивать огромную скорость.
жандармы на таких велосипедах
могут догнать любого, за кем погонятся, –
автомобилиста, мотоциклиста.
эти двое жандармов-велосипедистов –
посыльные комиссара полиции,
который, возможно, чем-то напоминает
невысокого комиссара Жюва,
а чем-то – его рослого противника Фантомаса.
но если серьезно,
этот таинственный комиссар,
которого я не видел,
представляется мне вовсе не человеком,
а гигантским велосипедом, байком,
чьи колеса вращаются будто спиральные галактики,
а фонарь горит будто сверхновая.
колеса и рама велосипеда
искривлены, как часы знаменитого Сальвадора.
этот инспектор, поскольку он не человек, бездушен,
и с ним бесполезно спорить.
–––––––––––––––––––––––
«Не верь, что она такая, как ее изображают, с косой и черепом, – сказал он. – С не меньшим успехом это могут быть и двое полисменов на велосипедах…» – Э. Хемингуэй. «Снега Килиманджаро».
ОТНОШЕНИЕ К НАСТОЛЬНЫМ ИГРАМ
Хемингуэй не умел играть в шахматы
и вообще, как будто, не увлекался
настольными играми – кроме,
конечно, карточных.
я прочел о нем много разной литературы
и нигде не нашел упоминания о том,
что он играл в бильярд.
ПРИНЯТЫЙ ЗА ДРУГОГО
иногда, путая Хемингуэя с Кафкой,
я представляю его одиноким затворником,
а если охотником, то охотником за словами,
для которого главное и единственное
удовольствие – найти точные слова
и расположить каждое на своем месте.
и такой Хемингуэй, одинокий затворник,
без жены и детей, не убивший в жизни
ни одной перепелки, ни одного льва
и вообще никогда не державший в руках
ружья, молчун, трезвенник, великий
писатель, отвергнутый всеми издателями,
ошибочно принятый мною за Кафку,
интересен мне не меньше самого Кафки.
БРОДИТЬ И НАСВИСТЫВАТЬ
поздним вечером Хемингуэй выходит из дома
и бродит по улицам, словно бездомный.
но если подумать, у него и правда нет своего дома.
в любой стране, в любом доме он чувствует себя
посторонним, чужим. мир представляется ему казино,
игорным домом, в котором все подстроено: рулетки
установлены так, чтобы клиент всегда проигрывал.
Хемингуэй знает: с этим ничего поделаешь,
ничего не попишешь, поднимать скандал бесполезно.
но он не теряет мужества. поздним вечером,
трезвый и одинокий, он бродит по улицам и тихо
насвистывает.
ОЛЕ АНДЕРСОН В ОБРАЗ ЭРНЕСТА ХЕМИНГУЭЯ
Оле Андерсон решился наконец выйти на улицу: он делает вид, что ему все нипочем, хотя уверен, что для него все кончено.
––––––––––––––
«Беда в том, – сказал он, глядя в стену, – что я никак не могу собраться с духом и выйти». – Э. Хемингуэй. «Убийцы».
ОПАСНОСТЬ, КОТОРУЮ НУЖНО ИМЕТЬ В ВИДУ
если ты часто подвергаешь свою жизнь опасности,
приготовься к тому, что твои повести и романы
будут все меньше и меньше походить на айсберг
и все больше напоминать «Титаник».
ОДИНОЧЕСТВО
одинокий, как лампочка в радиоприемнике:
батареи сели, и никаких внешних
источников питания
поблизости.
одинокий, как автомобиль, заглохший в долине:
аккумулятор разрядился,
вода выкипела –
никогда уже не двинуться с места,
не взобраться на перевал.
одинокий, как самолет на высоте десяти тысяч метров:
летит на автопилоте.
ни пассажиров,
ни экипажа –
их похитили инопланетяне.
одинокий,
как африканская гора со срезанной вершиной.
одинокий,
как любой, кто живет на этой земле.
––––––––––––––––––––––
«Когда ее [Мэри] нет, наша Финка пуста, как бутылка, из которой выцедили все капли и забыли выбросить, и я живу в нашем доме словно в вакууме, одинокий, как лампочка в радиоприемнике, в котором истощились все батареи, а ток подключить некуда…» – М. Чертанов. «Хемингуэй».
КОШКИ ПОВСЮДУ
кошки должны быть повсюду.
нужно много кошек вокруг, чтобы чувствовать себя счастливым.
ну, если не счастливым, то хотя бы спокойным.
чем больше, тем лучше.
хотя, если подумать, достаточно и двух-трех котов.
достаточно и одного.
но меньше никак нельзя.
если рядом нет кота, человек перестает понимать,
кто он такой и что ему нужно делать,
а глядя на кота,
гладя кота,
он все это понимает, хотя конечно и не так хорошо, как тот.
–––––––––––––––––––––
В 1947 году на вилле Хемингуэя обитало 40 кошек (М. Чертанов. «Хемингуэй»).
ПИСЬМО ПАПЕ
дорогой Папа!
я прочел, что «Рай», или «Райский сад», ты писал в духе Пруста,
что будто бы на тебя подействовала его манера,
будто к концу жизни ни с того ни с сего ты решил сделаться прустианцем.
ну так вот, Папа, я этому не верю.
мне легче поверить, что ты прикончил 122 фашиста и был ранен 22 раза, что ты мочился на кожухи пулеметов, чтобы их охладить, что ты закончил Принстон (с отличием), что у тебя было две чернокожих жены, и каждая родила по две чернокожих дочери.
я готов поверить чему угодно, но только не тому, что ты решил подражать Прусту.
с чего бы это?
конечно, ты был серьезно болен, но все же в своем уме.
и потом, даже если бы ты действительно затеял такое безнадежное предприятие, твоего упорства хватило бы на неделю, самое большее, но не на год.
нет, Папа, я не верю.
по-моему, все это выдумки.
я дождусь, когда американцы издадут полную рукопись твоего романа и прочту ее не спеша.
я буду читать внимательно, выискивая на каждой странице, в каждом предложении следы влияния Пруста.
но я уверен, что не замечу даже легких следов, даже тени Пруста, его парфюма.
ты же сам говорил, Папа, что главное для человека – найти свою дорогу, а отыскав ее, идти по ней до конца.
зачем бы ты стал сворачивать в сторону Пруста?
ты ведь не заблудился?
УЛЫБКИ ПАПЫ
из всех вещей, предложенных Мэри,
фотограф выбрал толстый вязаный свитер,
чем очень ее обрадовал,
потому что этот свитер от Диора
она подарила Папе на день рождения,
а из всех сделанных снимков,
он выбрал тот,
на котором Папа
смотрит серьезно и грустно,
а все остальные –
с доброй приятной улыбкой –
он уничтожил.
то же по-видимому произошло
и с другими фотографиями,
сделанными другими фотографами.
трудно найти такую, где Папа улыбается.
можно подумать что он никогда не улыбался.
все его улыбки пропали.
от большой рыбы, выловленной Сантьяго,
остался один скелет,
а от Папы осталось тоже совсем немного.
но, может, это и к лучшему.
мы вдохновляемся идеальными образами,
а не реальностью.
реальность в лучшем случае очаровывает,
радует, умиляет.
поэтому те, кто ищет
вдохновения, а не радости,
предпочитают строгий, сумрачный идеал.
–––––––––––––––––
Карш рассказал, что сделал много снимков, на которых у Хемингуэя «была чудесная улыбка – живая, любезная, полная понимания», но он все же выбрал снимок без улыбки – «истинный портрет, лицо гиганта, безжалостно битого жизнью, но неукротимого». – М. Чертанов. «Хемингуэй».
ШОУ ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ
все очень просто –
либо тебя убивают, либо ты убиваешь.
в любом случае убивают того, кто и так мертв.
все это – шоу живых мертвецов,
и ставит его Жизнь.
она одна не мертва.
эта сука жива,
живее всех живых мертвецов.
и все, что тебе остается,
это показать, что ты ее не боишься.
хотя и этим ее не проймешь.
но можно сохранить достоинство.
живой мертвец с чувством собственного достоинства –
большая редкость.
а не боишься ты ее потому, что всегда готов умереть,
потому, что ты понял, что уже мертв,
мертв изначально,
с первого дня твой жизни.
жизнь – это всего лишь отсроченная смерть.
приближая смерть других,
ты отнимаешь игрушки у Жизни, и только.
вот это бесит больше всего:
что она забавляется,
знает, что ее нельзя подстрелить.
неуязвима.
чертова сука.
но пусть видит хотя бы, что ты ее раскусил.
ВСТАТЬ В ШЕСТЬ
встаешь в шесть, как бы поздно ни лег накануне.
встаешь в шесть.
это твое время.
все спят.
можно побоксировать с жизнью.
очередной раунд.
в последнем она победит,
это ясно.
но сегодня ты задашь ей хорошую трепку –
прижмешь к канатам,
к письменному столу.
тут, за столом, вы на равных.
если встанешь в шесть, то к полудню успеешь
написать пару страниц,
успеешь встретить эту сучку парой хороших свингов.
––––––––––––––––––
«Он вставал в шесть или, я думаю, около шести и принимался писать… Так было у него заведено: поднимался и писал каждое утро, и неважно было, поздно ли он лег, спал ли вообще, не мучился ли похмельем. Он просто писал». – Валери Хемингуэй. Интервью Крейгу Макдональду. 2004 г.
РАЗБИТОЕ СЕРДЦЕ
Пруденс, милая Пруденс, дорогая Пруденс, солнце светит, и в небе ни облачка, но мне грустно. ты разбила мое сердце. милая Пруденс, дорогая Пруденс, никогда я уже не буду тем мальчишкой, который любил тебя. нет, милая Пруденс, дорогая Пруденс, никогда уже я не буду тем простачком Эрни, влюбленным, доверчивым. я меняюсь. я уже изменился. я живу в Париже, пишу статьи и рассказы и подписываюсь: Эрнест Миллер Хемингуэй.
––––––––––––––––
1. «“Мое сердце разбито”, – подумал он… Он долго лежал, уткнувшись лицом в подушку, потом перестал думать о Прюди и наконец уснул». – Э. Хемингуэй. «Десять индейцев».
2. «Dear Prudence, open up your eyes. // Dear Prudence, see the sunny skies». – The Beatles. «Dear Prudence».
ГОРОД В ЛАГУНЕ
в этом городе куда ни пойди
выйдешь к лагуне
улочки что ведут от Санта Кроче
к собору Сан-Марко всегда многолюдны
гондолы и вапоретто
для тех кто предпочитает воду
лагуна и каналы открыты для навигации
в любое время года
завсегдатаи говорят что в полночь
если повезет можно увидеть Хемингуэя
моторка в этот час везет его из Местре
по Гранд-каналу к палаццо Гритти
в этот час Бродский поднимается
на мост Академии
чтобы отсалютовать сигаретой
Паунд приветствует лодку с берега
оторвавшись
от «Элегий» Овидия
юная венецианка в карнавальном
наряде и маске
целует писателя на причале
и тихонько вкладывает
в нагрудный карман записку
у входа в «Гритти» его встречают
вином и песнями
а то и ружейным залпом
Браунинг Байрон
барон Корво
Пруст
Манн Дягилев и Стравинский