http://www.plavmost.org/?p=4589
Шаги
Неизвестные дали всегда, пусть немного, Дали –
Циферблаты устали, соснуть на часок прилегли,
Исчисление времени не по курантам идет,
Мера в шаге идущего, в петлях, что крутит пилот.
Не в колесиках мелких, латинице римских календ –
В пятках стертых до крови, в разбитой о камни ступне.
Не в цифири индусов, одетой в арабскую вязь –
В ритме крика погонщика, чуде зажегшихся глаз.
За сиренью у дома откроются город и мир,
Я несу свое время, свобода дана, не мундир.
Не пиджак и не свитер, не галстук – а выдох и вдох:
Мне дыхание слов подарил при рождении Бог.
И снабдили мои, одинокие в мире, шаги
Свойством Ангелы – время вышагивать. Им помоги,
Не мешай подниматься заоблачной белой тропой,
С желтым временем чистым, – для шага в пустыне иной.
Отара
К тебе, посланием, стихи.
Из сердца жажду утоляли
отары слов, что пастухи,
горами чувств высоких гнали.
Но и низинами, впотьмах,
остриженные – мерзнет кожа,
шли, помышляя о холмах,
где травы сочные тревожат…
Так беззащитна нагота,
и так прерывисто дыханье…
Овечьим молоком свята
ночь, отданная на закланье.
Родословная лилии долин
Даст царь Соломон Суламифи садов имена,
Цветущих лугов, гибкой телом лозы винограда…
Но раньше веками – Желанною ты названа,
Ты – девочка-змейка, барханов горячих награда.
Смотри в небеса – брошен Богом виссон золотой,
Под ним пролетают, лучами любуются птицы…
Моя ненаглядная! Лягут пески пред тобой,
Дождями столетий на тело нагое пролиться.
Песчинки взметнутся – и вниз, в нетерпенье они –
Соски щекотать, и на бедрах молчать восхищенно,
И рыжим огнем одевать – в предрассветные сны,
И платьем до пят шелестеть, и прощаться… и стоном
Откликнется раб – из Египта с тобою идет,
Исход проклинает… но смотришь ты дальше и строже…
Свободна ты, милая, прежде любовь, чем народ –
Кровь лилии дольней зачнешь с ним сегодня на ложе.
________________________________
«Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами». (Песнь песней, 2-2)
Который век…
Который век, который год –
Война идет.
С лицом разгневанной царицы
Считает битые полки,
Достанет крови, чтоб напиться,
По горло красною водицей,
И на курки
Надавят неумело пальцы,
Оставят в стороне смычок…
Мальчишки белые как старцы,
Умрут. Страшны со Смертью танцы.
И всё. Молчок…
И в темный час, и в чёрный год
Звезда ракетою взойдет.
Век без век…
Век без век, чьи глаза пучеглазы,
Только что мне до хищных зрачков?
До слагающих жизни как пазлы,
И звенящих железом оков…
Ты живая, живая, живая,
Точно та позабытая жизнь,
Что девчонкой по улице в мае
В магазин за краюхой бежит.
За краюхой, за краешком счастья,
За греховною страстью земной,
Там, где мото-пехотные части
Не идут по тропе фронтовой.
* * *
Глубокой ночью… в чем же глубина?
Как будто в темноте меж днями тонем,
И точно бесприютная жена
Во сне кричим на оголенном склоне –
О том, что дом разрушен и в горсти
Минут осталось до того немного,
Что если семенами прорастить,
То хлеба не достанет на дорогу
До утреннего первого луча,
До неба, под которым крик сорочий…
Нет, не дойти – вода одна, печаль,
И трудно мне дышать глубокой ночью.
Сатурн
Тяжелой поступью Сатурна,
В сомбреро буйного Диего,
Больное тьмой приходит утро –
Проведать рвы, припомнить веко,
Что задрано, как юбка, кверху,
Над мертвой срамотой глазницы.
На девке в рай пытались въехать –
На кожанке совокупиться…
Так поднимай бокал на тризне –
В нем плещет виноград агоры,
Хлещи оторванные кисти –
Темны в давильнях приговоры.
Попрошайка
По весне Замоскворечьем проплывут в грязи трамваи,
Мне бы подкормить их. Нечем. Денег, братцы, не хватает.
Нет на пропитанье, сестры. Положите мелочь в кепку –
Облака столь несвободны – каждое на небе в клетке.
Отпущу их – точно птицы, крылья, впрочем, из тумана…
Пусть немного, но подайте! Дыры, видите, в карманах.
На святое, на из лучших, на цветение деревьев –
Милостыня не позорна, если в будущее верить.
Можно взять молитвой, падре… Батюшка подаст, раввин ли,
Только бы забилось сердце, что на полке запылилось.
Только бы увидеть в лужах – из улыбок полдень сложен…
Мне совсем немного надо – на любовь подай мне, Боже!
* * *
Земля любая – для меня приют,
Когда слова приходят к ночи сами,
Когда стихи прекрасные поют
Единственными в мире голосами
И гонят прочь недоброе, и вновь
Под утро видишь небо без соринки,
Так вод хрустальных золотое дно
Плывет и солнцем светится, а в крынке
Холодное не киснет молоко,
И длится день, и ночь не за горами,
И голоса, их слышно за рекой,
Спешат к другим – вечерними дворами.
Рахиль
(из песен Холокоста)
Небесны и чудны дороги –
Кресты, полумесяц горит…
Тень рухнувшей в пыль синагоги…
Рахиль там заплачет навзрыд.
Рахиль зарыдает и плача,
Обхватит руками живот…
Младенец свернулся в калачик,
И пули расстрельной не ждет.
Что, пули расстрельной не будет?
Во рву не рыдает Рахиль?
Ребенок почмокал над грудью –
И в небе пустынном застыл.
* * *
Закончен прошлый, неудачный век,
И новый бешен – пса цепного злее…
Но вы успешны в нём? Я славлю всех
С медалью «За победу в лотерее»…
Вы живы? Вы не умерли в боях?
К вам голуби летят из Хиросимы?
Содом стоит… Нет порванных рубах.
И руки опускаются бессильно.
Нас так немного… Впору закричать.
На царстве подлость, и в друзьях – измена.
Приходит по ночам ко мне печаль
О том, что вас не вызволил из плена.
«Свободен, брат», – себе в лицо скажу,
Ты от всего и навсегда свободен,
Смотри, ноябрь, я декабрем дышу,
Чтоб март пришел и был в июни годен…
На той земле…
С. Ш.
На той земле, под шепот мусульман,
Где не бывать и все же существую –
Для дальних птиц я выверну карман,
Чтоб крошки поклевали вкруговую.
Под шепот мусульман, на той земле,
Где греки над чертой раздела плачут,
И видят дом такой же на заре,
Но не войти, в нем молятся иначе.
На всей земле, где молятся богам,
Одна умеешь разломить свой остров,
Как черный хлеб, другим, напополам…
Ломоть твой чёрств – обглоданные кости.
Но молятся богам по всей земле,
А я единоверец, ты – богиня,
И нечего искать тебе в золе,
Пусть вовсе догорит, потом остынет…
На той земле, под шепот мусульман,
Где мы с тобой так долго пишем внове,
Дождь упадет и русские леса
Придут шептать из памяти и крови –
И шепот мусульман, веков печать…
Слова находят новые значенья,
Как те гречанки, у маслин, зачать
Умеют на заре, под птичье пенье.
В осень
За поворотом летние деньки –
Как дети ждут, готовятся к спектаклю…
Кто песенку споёт, а кто стихи
На даче прочитает…
С неба каплет.
За лёгкой занавеской облаков
Скворцы важны, болтают и смеются,
Появятся и скроются, и слов
Понять нельзя…
Но счастьем остаются
И дождь грибной, и шишки на песке,
Заката свет сквозь редкий гребень сосен…
И я – вот повернулся… видно? Нет?
Тот, сбоку, к вам спиной…
Идущий в осень.