Когда Толстой перекликался с Фетом
Высоким штилем образов и грёз,
Стихи не расползлись по интернетам,
Как по полям искусственный навоз.
Там слово было болью или чувством,
Космическим – то ярким, то святым,
А ложе удивлённого Прокруста
Дружило лишь с поэтом, с ним одним.
Идя за Фетом в огненные дали,
Сломать хотел я сказочный настрой,
Но на краю неведомой печали
Мне дружески подмигивал Толстой.
Ещё не видя подлинного знака
Среди пустой бездарной трепотни,
Я замирал от трепета и плакал
Над истиной, что празднику сродни.
Век поменялся, чувства стали строже -
Размытый день, обманчивый талант.
Григорий Горнов объяснить не может,
Чем так прекрасна Надя Делаланд.
Он загоняет ямбы в дифирамбы
По прокурорски горестно и зло.
Ах, нам понять бы эту связку, нам бы
Зайти тайком в чужое ремесло!
Там стоном возбуждения мятётся
Туманная изломанность строки,
И, пробиваясь сквозь безумье солнца,
Хохочет негр на уровне трески.
И думать не хочу, и верить трудно
В сотворчество неведомых умов.
А кто-то всем старается прилюдно
Привить лауреатский вкус стихов.
Не выйдет!
Ведь признанием объяты,
Обласканы за праведной чертой,
Для призраков они – лауреаты,
А в вечности – всего лишь звук пустой.
Рафаэль-Мендель
2 марта 2015г