Шёл июнь 1943 года. Мы жили тогда в деревне. Было очень голодно. Всё, что можно употребить в пищу (лебеду, крапиву, мокрицу, заячью кислицу), было съедено. Исхудавшая и почерневшая мать изо всех сил старалась как - то докормить нас до первых овощей. Готовила из трав какие - то похлёбки, от которых раздувались и болели животы, пекла из чего - то чёрные несъедобные лепёшки. Но и этого нам не хватало. Мы всё время хотели есть. Самый младший братишка - пятилетний Колька - уже неделю не вставал с постели. Он лежал опухший и безучастный, и ничего уже не просил. Мать тихо плакала, глядя на него, а ночью молилась перед иконой Божьей Матери, просила, чтобы та помогла ей сберечь детей. Вдобавок ко всему от отца,
ушедшего на войну ещё в начале июля 1942 года, не было ни одной весточки. Мать с тревогой и надеждой смотрела на почтальонку, но та лишь разводила руками и виновато отводила глаза. Иногда мама обнимала нас всех пятерых и, глядя куда - то вдаль, тихо приговаривала: "Где сейчас ваш папка? Живой ли? Может, лежит где - нибудь раненый, истекает кровью"... и снова плакала и горячо молилась, как умела.
Однажды мне приснился страшный сон: по бесконечной ярко освещённой дороге шли солдаты. Их было много... очень много. Они шли размеренно и неторопливо. Так ходят люди, которым уже больше некуда спешить. Было тихо. Лица солдат я не видела, я видела только их спины.
Вдруг один из солдат обернулся, и я узнала своего отца. "Папка!"- отчаянно закричала я и рванулась к нему. Он был совсем близко, но какая - то невидимая стена не позволяла мне дотронуться до него. "Папочка, папа!"- снова закричала я. Отец молча стоял и пристально смотрел на меня, как будто хотел запомнить. Его взгляд был грустный и добрый - добрый. Я снова заплакала и заговорила: "Папочка, миленький, не уходи! Пожалуйста, не уходи! У нас дома мама всё время плачет, и Колька не встаёт. Папочка,пойдём домой!" Отец молчал, а потом сделал шаг от меня. Я кричала, звала его, билась о невидимую стену, умоляла его вернуться. Тогда он приблизился к этой стене, близко - близко наклонился ко мне и сказал: "Не плачь, доченька, и ничего не бойся. Всё у вас будет хорошо, и Колька поправится. А маме передай, чтобы не ждала меня. Скажи ей, доченька, что меня больше нет. Пусть помянет меня". "Чем, папа, ведь у нас ничего нет!"- растерянно ответила я. Отец улыбнулся и сказал: "Полезай под крыльцо. Там наша курочка Пеструшка снесла пять яиц. Пусть мама их сварит. Три из них съешьте сами, а два яйца отдайте старцам. Это и будет помин. Прощай, доченька, не плачь!" - и отец стал быстро удаляться от меня. "Папа! Не уходи!" - громко закричала я и проснулась.
Когда я рассказала сон маме, она очень сильно побледнела и, посмотрев на меня как - то испуганно, прошептала: "А ну - ка, полезай,поищи". Нырнув под крыльцо, я увидела пять желтоватых пеструшкиных яиц. Бережно собрав их в подол, я выползла из - под досок и радостно закричала: "Нашла, мамочка! Есть! Смотри, правда, пять штук!" Я думала,что мама тоже обрадуется находке. Но она, побледнев, вдруг охнула, схватилась за сердце и начала медленно и неловко падать. Мы с плачем кинулись к ней, тормошили её, гладили, просили не умирать. Очень нескоро мама открыла глаза, и столько было в них горя, что мы притихли. А она обняла нас крепко - крепко и страшно заголосила. Так кричала наша соседка тётя Маша, когда получила похоронку на мужа. "Мамочка, не плачь, не надо! Ведь похоронки же не было!" - уговаривали мы её ." Вот она", - горько сказала мама и указала на куриные яйца, которые лежали в траве, выкатившись из подола моего платья.
Скоро на столе появились три сваренных вкрутую яйца. Их можно было съесть, но мы, голодные, почему - то нисколько не обрадовались. Нам было страшно. А совсем к ночи к нам забрели два старичка. Измождённые и худые, они ходили от деревни к деревне, и добрые люди кормили их. Мать отдала им два оставшихся яйца. А потом подумала и, поглядев на их лохмотья, отдала им кое - что из отцовской одежды. Потом села на лавку и безутешно зарыдала. Всё поняв, старцы помолились за упокой, неловко погладили маму по голове и хором промолвили: "Ну, будет, успокойся.Ведь пол - России таких же, как ты. А у тебя, девонька, дети. Береги их".
Утром наша мамочка взяла самое лучшее своё платье, которое любил отец, обменяла его на продукты и, собрав соседок, устроила помин по отцу. Сказала строго: "Помяните, бабоньки, мужа моего погибшего - ГОЛУБЕВА Михаила Нестеровича".
...Война закончилась давно. Отец наш не вернулся домой, хотя похоронки мы так и не получили. Наш папка так же, как и тысячи других солдат, сложил где - то голову на одной из военных дорог, или, говоря официальным языком, "пропал без вести". Но наша мама и мы, дети, всё ждали и надеялись, что однажды откроется старенькая дверь, и в дом войдёт её муж - наш папка...
**********
Это один из многочисленных рассказов моей матери о войне. Звали её Антонина Михайловна Денисова.